— Ты правда так думаешь? — От внезапного облегчения у Перл закружилась голова. — Ты им это сказал?
Патрик кивнул.
— Я протянул оливковую ветвь мира, и поляк был так любезен, что принял ее, так что между нами снова воцарились мир и гармония. И волноваться тебе больше не о чем. Ты же волновалась? — добавил он мягко. Перл кивнула, и губы Патрика тронула легкая улыбка. — Больше не нужно. Сестра выйдет замуж за своего польского принца, и будут они жить долго и счастливо.
Я волновалась не за Фелицию, беззвучно возразила девушка, всматриваясь в смуглое лицо. В данный момент меня меньше всего волнует эта пара, неужели ты не видишь? Или ты и правда ослеп?
— Спасибо, дорогая. — Голос Патрика звучал так тихо, что девушке почти пришлось читать по губам, но выражение его лица разрывало ей сердце. — Ты предотвратила самую большую ошибку моей жизни. Я не хочу ей зла, да и ему тоже.
— Я знаю. — Горло Перл сжалось так, что она едва смогла выжать из себя тихий шепот.
Патрик медленно кивнул, с усилием отрываясь от бирюзовых глаз, повернулся, быстро прошел по коридору и исчез за дверью.
Девушка прислонилась к стене. Из ее глаз струились горячие соленые слезы, дорожками блестя на щеках.
Несмотря на душевный надрыв, обычная усталость служила гарантией, что Перл заснет сразу же, как только коснется подушки. Лео и остальные работали до полуночи, и это означало, что они снова вошли в график. Вся основная работа была сделана. Пятница осталась свободной для решения тысячи мелких проблем, которые возникают перед таким большим торжеством.
Девушке снились какие-то кошмары, включавшие в себя гигантские свадебные торты на четырех ногах, удирающие, как только к ним приблизятся с ножом; сотни гостей, для которых не находилось места: невеста, которая дубасила жениха почем зря и кричала, что брат был прав и что она не желает выходить замуж за проходимца. И над всем этим жутким и изнурительным хаосом царила высокая молчаливая фигура, вводящая спящую девушку в смятение и отчаяние.
Пробуждение было настоящим облегчением. В семь утра Перл села завтракать, разглядывая через окно старый сад.
Под деревьями суетились стайки птичек, бросающих острые пронзительные взгляды на дом. Они так явно выражали просьбу о пище, что Перл быстро оделась, взяла хлеб и бутылку с водой и спустилась во двор. Постояв минутку на пороге, она пошла за угол дома, неся свои дары. Раннее утреннее солнце залило небо потоками золотого и розового света. В мире царили тишина и покой.
Перл наполнила ванночку чистой водой и разбросала крошки хлеба. После этого она направилась к скамейке рядом с большим кустом, смахнула лепестки черемухи и села.