— Я хочу взять ее на руки, — тихо попросила она. — Можно?
— Конечно! — воскликнула Изабелль, бережно доставая девочку из переносной колыбельки. — Только сядьте, вам так будет удобнее.
Когда головка Полин удобно устроилась на сгибе ее локтя, Чарити мгновенно забыла про боль и усталость и склонилась над розовым личиком сестренки. От нежной щечки, как всегда, сладко пахло детством. Счастливая улыбка расплылась по бледному лицу Чарити. Всякий, кто взглянул бы на нее в этот момент, сразу понял бы, как сильно она любит малышку.
Понял это и Жерар. Однако это открытие, казалось, не доставило ему особой радости. Если бы Чарити не была так увлечена сестрой, ее испугало бы выражение, появившееся на смуглом лице мистера де Вантомма. В глазах его полыхал гнев, черты исказились от ярости. Казалось, он видит перед собой смертельного врага.
— Ох, как же ты любишь эту малютку! — умилилась Изабелль, и на лицо Жерара мгновенно вернулась маска привычной невозмутимости. — Господь тебя благословит, ведь ее нельзя не любить! Я как увидела ее, сразу поняла — в наш дом влетел ангелочек! Кто ни взглянет — сразу же и влюбится, что уж говорить обо мне, старухе!
Чарити благодарно посмотрела на расчувствовавшуюся экономку. Какая она милая!
— Но ведь ангелочек голоден! — озабоченно продолжала Изабелль. — Сейчас мы покормим нашу красавицу.
Когда через час Чарити покидала кухню, на сердце у нее было светло и радостно. Она со спокойной душой оставила Полин на попечение доброй и заботливой Изабелль. Впервые после смерти матери девочке было по-настоящему хорошо. Как крепко она заснула, наевшись! В этом пушистом розовом комбинезоне разрумянившаяся Полин и впрямь походила на ангела.
Дойдя до дубовых дверей кабинета, Чарити помедлила, а потом решительно толкнула тяжелую створку. Жерар нахмурился, поднял голову от бумаг и вопросительно посмотрел на гостью.
— Я на минутку! — смущенно буркнула Чарити. — Ну, в общем… Короче, я остаюсь!
— Ради Полин, разумеется, — торопливо добавила она, и тут же почувствовала, что краснеет.
Только теперь, оказавшись в особняке Жерара де Вантомма, она поняла, как ничтожно было все, что она с превеликим трудом делала ради сестренки! Выходит, первые месяцы своей жизни малышка прожила, как последняя нищенка! А она, Чарити, еще позволяла себе гордо рассуждать о благе ребенка!
Чарити стиснула зубы и уставилась под ноги, словно пыталась рассмотреть что-то интересное в замысловатой арабеске, вытканной на ковре. Ну не молчи же! — мысленно заклинала она хозяина кабинета. Поинтересуйся, что заставило меня изменить свое мнение. Скажи что угодно, только не затягивай эту и без того мучительную паузу!