Она вздрогнула при первом его прикосновении и тихо застонала от истомы. Эти звуки сводили его с ума. Он хотел, чтобы она так же стонала, когда он войдет в нее. Он раздвинул рукой ее бедра и, нежно скользя языком по бархатной шее, стал толчками нащупывать прибежище для своей разгоряченной плоти. Ему было все труднее контролировать себя, и когда она попыталась увернуться, он не выдержал.
Он вошел в нее поспешно, быстрее, чем собирался, но внезапно почувствовал препятствие. Мэтью никак не ожидал, что она окажется девственницей, но впервые в жизни он не управлял своей страстью, и ничто в мире не могло его остановить, особенно после того, как каждое его движение стало вызывать в ней трепетное сокращение в ответ.
Он испытал оргазм почти сразу, излив в нее все, что жаждало выхода. Долгая мучительная борьба с собой совершенно измучила его, и он обессиленно вытянулся рядом с ней...
Глава 9
Саманта лежала, глядя в потолок. Даже при свете ночника хорошо была видна великолепная лепнина. Наверное, мастеру пришлось потратить немало труда для того, чтобы эти цветы и листья выглядели, как настоящие. Цветы и листья, лишенные дневного света, подумала она. Как и все на этой вилле, они были не тем, чем казались. Если бы Пол увидел ее сейчас, он бы ни за что ее не простил. Так почему же это для нее совсем не важно, почему она чувствует себя такой опустошенной?
Она хотела, чтобы Мэтью ушел. Он все еще неподвижно лежал рядом, отвернувшись от нее. Возможно, он не может прийти в себя от мысли, что лишил ее девственности. Если верить его словам, он вряд ли сможет простить себе это. Встаньте в очередь, подумала она безразлично.
Возможно, она сама себе этого никогда не простит.
Видимо, Саманта все еще была в шоке от случившегося. Все оказалось совсем не так, как она себе представляла. Она не ожидала, что будет так больно, хотя в этом нет ничего странного, если вспомнить неистовую силу его тела. Не удивительно, что женщины так боятся, когда их берут силой. Мэтью вел себя совершенно иначе, но все равно причинил ей боль. Саманту мутило от приторного запаха крови, которой были измазаны ее бедра.
Гораздо труднее ей было разобраться в своих ощущениях. Как назвать то, что лишило ее рассудка и, словно пламя лесного пожара, страстью сожгло ее тело, а теперь казалось ей чем-то не более реальным, чем мираж. Что произошло? Почему это чувство исчезло без следа? Наверное, причина кроется в собственном комплексе неполноценности.
У нее нет претензий к Мэтью. Она сама виновата во всем, что произошло, потому что шла на это с открытыми глазами.