Потому что подобное случалось не в первый раз. На самом деле, за последние два месяца не помню и недели, чтобы не лопалась какая-нибудь труба. Вначале, по совету сантехника – это был чилиец, не имевший разрешения на работу: маленький человечек, с темной морщинистой кожей, слегка похожий на индейца, с жидкими вьющимися волосами и изысканными манерами; он держал мастерскую и заставлял называть себя дон Лео, – я переговорил с владельцем дома, пытаясь заставить его оплатить замену всех труб в квартире, что, по словам дона Лео, было необходимо срочно сделать. Владелец меня заверил, что до моего переезда он уже заплатил сантехнику, чтобы тот обновил всю систему труб; также он напомнил мне, что согласно подписанному контракту, с того момента, как я вселился в квартиру, именно я несу ответственность за ремонт всех возникающих неполадок. В отношении первого он, естественно, соврал (но доказывать это было трудно и, видимо, бесполезно), но в отношении второго он был прав. Я решил убедиться, что менять трубы за свой счет окажется явно выше моих финансовых возможностей, и попросил дона Лео произвести калькуляцию. Он подсчитал, и я окончательно укрепился в своей правоте. Я смирился с тем, что время от времени мне придется вызывать его, как, собственно, и произошло, когда в день похорон матери Луизы одна из труб вновь принялась за старое.
Через неделю после похорон матери Луизы мы подписали окончательное соглашение о разводе. Выходя из кабинета адвоката, я пригласил Луизу выпить по обыкновению кофе в баре неподалеку; мне пришлось пить кофе одному, потому что она сослалась на какие-то дела и ушла; перед этим мы договорились созваниваться. Я не знаю, увидимся ли мы с ней, когда нам дадут развод, – через полтора года или два, – но по правде с тех пор я больше Луизу не видел.
В конце июня я получил письмо из министерства образования, где лаконично сообщалось, что в силу ряда причин (в основном они были связаны с вопиющим противоречием между моими учеными интересами и задачей проекта под руководством Игнасио, в котором я собирался участвовать) они не могут выделить мне искомую стипендию. Не скажу, что я ждал отказа, но в то же время солгал бы, если бы утверждал, будто он меня сильно удивил. Марсело и Игнасио, услышав эту новость, возмутились; они уверяли меня, что осенью, когда я перестану получать зарплату в университете, я легко найду работу. Я знал, что это предсказание вряд ли было правдой, и хотя не сомневался, что мои друзья сделают все возможное, чтобы оно сбылось, на самом деле я не слишком беспокоился, потому что верил, что пособие по безработице – я имел на него право после шести лет работы в университете – позволит мне продержаться следующие полтора года, время, более чем достаточное (по крайней мере я тогда так считал), чтобы оправиться от столь насыщенного событиями года, немного привести в порядок свою жизнь и решить как я собираюсь ею распорядиться в ближайшем будущем.