– Томас? – переспросила Алисия.
Наконец-то мне удалось чихнуть.
– Да, Алисия, – просипел я, доставая пакетик носовых платков из кармана брюк. – Это я.
– Ты так все и болеешь, – произнесла она таким тоном, будто осуждала меня за это.
– Да, болею, – признался я, сморкаясь. – И, похоже, становится только хуже.
Некоторое время Алисия давала мне советы, как лучше бороться с простудой, и только я собрался было спросить ее о цели звонка, как, к моему удивлению, она сама перешла к сути.
– Кстати, – сказала она без всякого перехода, и голос ее заледенел. – Я разве тебе вчера не говорила, что мне нужна заявка?
«Заявка!» – подумал я, скорее с удивлением, нежели с досадой, поскольку в эту минуту мне показалось невероятным, что накануне я провел целый день с Марсело и не задал ему вопроса по этому поводу.
– Извини, Алисия, – промолвил я. – Я забыл спросить у Марсело. Если хочешь, я сейчас позвоню ему и…
– Я это уже сделала, – ответила она. – Но его нет дома, а на кафедре он сегодня не появлялся.
– Не беспокойся. Наверняка мы застанем его днем.
– Документы нужно отослать наверх сегодня утром. Прямо сейчас. Поэтому я и звоню. Льоренс меня просил узнать у тебя, не та ли это форма, что и в прошлом году.
– А какая была в прошлом году?
Она мне сказала. После паузы я отважился:
– Я думаю, что, наверное, та же, а тебе как кажется?
– Какого черта ты меня об этом спрашиваешь!
Следовало бы объяснить грубость Алисии реакцией на мою небрежность, но я предпочел списать ее на счет состояния особой обидчивости, неизменно следующего за ее очередным разрывом с Моррисом. С другой стороны, вынужден признать, что в ту пору я старался демонстрировать на публике некое высокомерное неведение по части академических механизмов утверждения на должность и бюрократической возни по организации конкурса; попутно стоит упомянуть, что подобное неведение являлось лишь жалкой попыткой избавиться от страха, охватывавшего меня лишь при одном упоминании о переизбрании. Хотелось бы, чтобы это прозвучало не попыткой оправдания, но лишь как объяснение того легкомысленного тона, которым я отечески-снисходительно обратился к Алисии, словно давая ей совет в благодарность за рекомендации по лечению простуды:
– Давай сделаем так. Ты пошли ту же самую заявку. А потом переговори с Марсело: если он скажет тебе что-то изменить, то ты изменишь. Как считаешь?
– Мне все равно. Конкурс-то тебе проходить.
– Тогда не волнуйся и делай так, как я сказал, – настаивал я, испытывая неожиданное удовольствие оттого, что мы, вопреки обыкновению, поменялись ролями и теперь я старался унять ее тревогу. – Ты пошли заявка, а днем поговори с Марсело. Он наверняка знает, что надо делать.