Нетрудно быть женщиной, если не стесняться ею быть. Кто-то одарит меня презрением, скажет, что я совсем размякла и разнежилась… Да, я совсем! Я больше не хочу быть женщиной в том мире, где нужно демонстрировать силу, бороться за себя и осваивать новые возможности. Где нужно кусаться, предлагать себя и продвигать себя. А еще по ходу и подцепить успешного мужчину, чтобы затем повиснуть на нем, удержать его, ревновать, сражаться за него и интриговать против соперниц. И потом предъявлять его всем друзьям и врагам как символ своего успеха и знак того, что я состоялась…
Не хочу! Потому что я состоялась только в одном. Я умею его любить. Я хочу быть его женой. Я умею быть честной. Мне не нужны его дворцы и титулы. Для счастья мне вполне хватит одного – быть любимой. И мне достаточно самой желанной возможности: спать по ночам в той выемке у него на плече, которая тоже часть великой любовной головоломки…
– Наследница, не отчаивайся и не сдавайся! – В голове возник чей-то тихий голос, который поначалу я приняла за душу короля Арцисса, уже неоднократно помогавшую мне выпутываться из очередной передряги. Но, прислушавшись, я поняла – это не он.
– Кто вы? – мысленно осведомилась я, пытаясь справиться с предобморочной дурнотой, волнами наплывающей на сознание.
– Овэлейн! – Этот пришедший откуда-то извне ответ поразил меня чуть ли не до беспамятства.
– Кто? – растерянно переспросила я, боясь поверить.
– Овэлейн! – однотонно повторил воин. – Верный оруженосец вашего деда.
– Но ты же умер? – глуповато напомнила я, воскресив в памяти образ священной рощи и процесс волшбы Лаллэдрина.
– Мы все когда-нибудь умрем! – усмехнулся воин, повторив начальную строку баллады, исполненной мною во дворце моего отца. – Главное – как и во имя чего…
– Хм… – призадумалась я, на мгновение совершенно позабыв о надвигающейся на меня смерти. – И я тоже?
– Разве ты этого хочешь? – так неправдоподобно удивился Овэлейн, будто делал мне величайшее одолжение, спровоцированное чисто девчоночьей наивностью.
– Нет, сейчас нет, – решительно отмела я подобное предположение. – Но лучше умереть тогда, когда хочешь жить, чем дожить до того дня, когда захочется умереть…
– Возможно, – снисходительно согласился мой собеседник. – Но вспомни, ты же обещала мне бороться до конца!
– Так куда уж конечнее-то, – неубедительно пробурчала я, почти теряя сознание. – И неужели все когда-то данные обещания выполняются?
– За других не поручусь, а свое – выполню! – четко, словно на параде, отрапортовал Овэлейн. – Много лет назад я обещал своему умирающему повелителю, что позабочусь о его потомках. И теперь время пришло. Глотни из фляги, в которую Лаллэдрин поместил мою жизнь, и тогда ты сумеешь вырваться из плена мертвой воды.