— В колонию вас всех, — пообещал еще раз Майло, однако без прежней убежденности в голосе. — Таким умникам, как вы, там только и место.
— Мне просто не терпится заявить в полицию, как он обозвал героя войны психопатом, — бросил Крис через плечо, отходя от загородки. — А где во время войны были вы, мистер Прессман, а?
— НЕ ТВОЕ СОБАЧЬЕ ДЕЛО! — рявкнул Майло. — ВЫ МНЕ ОТВЕТИТЕ ЗА МОЕГО ПСА!
— Засунь своего пса знаешь куда… — огрызнулся напоследок Верн, карабкаясь по железнодорожной насыпи.
— Вот погодите, доберусь я до вас! — крикнул Майло нам вдогонку уже совсем без энтузиазма.
Тедди не мог не ответить ему неприличным жестом. Когда мы забрались на насыпь, я обернулся: крупный мужчина в бейсбольной кепочке стоял с собакой возле загородки и что-то продолжал кричать нам вслед. Внезапно я почувствовал к нему что-то вроде жалости: он напоминал второгодника-переростка, запертого по ошибке на школьной спортивной площадке, орущего, чтобы его выпустили. Он поорал еще немного, а затем либо заткнулся, либо мы отошли уже слишком далеко. Так или иначе, больше в тот день мы не видели ни Майло, ни его Чоппера.
После довольно бурных восторгов (в которых, впрочем, ощущалось некоторое смущение) по поводу того, как мы великолепно проучили Майло Прессмана, я поведал об инциденте, происшедшем в магазинчике «Флорида». Вслед за этим наступило продолжительное молчание: каждый из нас по-своему переживал оба эпизода.
Я, к примеру, сделал вывод, что судьба предупреждала нас не напрасно (помните историю с монетками), хоть все могло и обернуться гораздо хуже: не хватало еще, чтобы мои предки, не успев потерять одного сына, были вынуждены навещать второго в исправительной колонии. Их бы это окончательно убило… Ведь Майло, не будь он таким тупым, мог запросто догадаться, что я действительно перелез через загородку, тем самым нарушив право собственности, неважно, частной или общественной. А раз так, он, вероятно, имел полное право не только отвести меня в полицию, но и натравить своего пса-идиота, который, даже не будучи тем монстром, каким его изображали, вполне мог изорвать мне в клочья не только джинсы, но и кое-что еще. Все это показывало, что денек сегодня выдался поистине несчастливым. Быть может, сам Господь предостерегал нас таким образом от нашей затеи? В конце концов, что это за цель у нас — полюбоваться на раздавленного поездом мальчишку?
Как бы то ни было, мы были в пути, и ни один из нас не собирался возвращаться…
Мы уже почти добрались до моста через реку, когда Тедди внезапно разрыдался. Именно разрыдался. Так это было неожиданно для нас и настолько его слезы были горькими, словно внутри него лопнула некая туго натянутая струна. Это было как гром среди ясного неба: только что он спокойно, быть может, чуть задумчиво шагал рядом и вдруг медленно опустился на шпалы, весь как-то сжался, закрыл ладонями то, что осталось у него от ушей, и принялся рыдать, судорожно всхлипывая.