С этими словами я допил «коку» Верна и швырнул бутылку в кусты.
— Замечательно! — одобрил Тедди мой рассказ. — А дальше, дальше-то что было?
— Понятия не имею.
— Как это ты понятия не имеешь? — не понял он.
— Очень просто: это значит конец истории. Если автор не знает, что было дальше, значит, рассказу конец.
— Что-о-о?! — возмущенно протянул Верн, с таким разочарованно-обиженным видом, будто ему вместо обещанной ватрушки подсунули лягушку. — В чем же тут суть? Чем, черт тебя побери, все это закончилось?
— Додумывайся сам, — объяснил ему Крис, — у тебя же есть собственное воображение.
— Еще чего! — возмутился Верн. — Он сочинил эту сраную историю, вот пускай он и применит свое воображение!
— Да, Горди, чем же в конце концов все это кончилось для Задницы? — принялся настаивать и Тедди. — Ты уж давай, досказывай…
— Ну, — замялся я, — думаю, что уж папаша-то его присутствовал, конечно, на соревновании и, придя домой, задал сыночку хорошую трепку.
— Точно, — согласился Крис, — скорее всего, так и было.
— А ребята, — добавил я, — продолжали дразнить его Задницей, вот только к этой кличке прибавилась, наверное, еще одна: Рыгайло-Блевайло.
— Тоскливый какой-то конец, — угрюмо заметил Тедди.
— Потому-то я его и опустил.
— А ты не хочешь переделать его? — предложил Тедди. — К примеру, он, пристрелив папашу, убегает из дома и присоединяется к техасским рейнджерам… Как тебе это нравится?
Мы с Крисом обменялись взглядами, и Крис незаметно покрутил пальцем у виска.
— Ну, если так нравится тебе… — не стал я возражать Тедди.
— А про Ле-Дио ничего новенького нет?
— Сейчас нет, может, попозже будет. — Мне не хотелось его огорчать, однако рассказывать что-то про Ле-Дио у меня не было ни малейшего желания. — Жаль, что тебе не понравилась эта история.
— Да нет же, еще как понравилась, особенно про блевотину, — принялся уверять Тедди. — Вот только конец маленько подкачал.
— Да, — согласился Верн, — то, как всех там вывернуло наизнанку, было великолепно. А насчет конца Тедди прав.
— Ладно, пусть будет так, — вздохнул я.
Крис поднялся: пора было трогаться в путь. Было еще совсем светло, и небо продолжало сиять какой-то пронзительной голубизной, однако тени сильно удлинились — дело шло к вечеру. Ребенком, помнится, мне всегда казалось, что вечера на исходе лета наступали как-то уж слишком неожиданно, совсем не так, как, скажем, в июне, когда и в половине десятого было еще совсем светло.
— Который час, Горди? — спросил Крис.
Взглянув на часы, я поразился: уже шестой…
— Да, пора, — заторопился и Тедди. — Нужно разбить лагерь засветло, чтобы успеть собрать дров. К тому же я проголодался.