— Карау-ул!..
Налетевший ветер подхватил его голос, рванул и клочьями разбросал по берегу. Уже по грудь в воде, но все еще стоя в лодке, Филипп почувствовал, как через одежду проникает жгучая вода и нестерпимо колет тело. В глубине лодка перевернулась, ноги с нее соскользнули, и она выскочила кверху дном. Первая мысль Филиппа: ухватиться за лодку и вместе с нею прибиться к берегу. Но когда они оба насели на нее, она закачалась, захлюпала и снова погрузилась в воду. Филипп, плавая, поджидал, пока лодка покажется на поверхности, а Андрей беспомощно заболтал руками, начал хлебать, фыркать — плавать он не умел. «Утонет», — подумал Филипп (он ни на минуту не терял самообладания) и, подсунув к нему лодку, крикнул:
— Держись!
Рискуя не доплыть до берега, оттолкнулся от лодки и поплыл. Набухший пиджак сковывал руки — он стал упругим, неподатливым, — тяжелые сапоги тянули книзу, волны в бешеном плясе забрызгивали пеной… Изнемогая от ледяной воды и усталости, через несколько минут Филипп выбрался на мель.
Андрей, приросший к лодке, вяло болтал ногами, крутил головой. В полуверсте от пристани — насыпная плотина. Сейчас она была сорвана глыбами, и через нее с шумом и ревом падала вода.
Речной поток нес Андрея к этому водопаду. Кричать и звать на помощь было некогда. Оставались считанные минуты. Одним рывком Филипп сбросил с себя пиджак, сапоги и в несколько прыжков был подле своего амбара — там хранились бечевы… Когда он вернулся к берегу, Андрей плыл уже над садами, которые начинались неподалеку от переправы и сплошняком тянулись вдоль берега в сторону плотины.
Чтобы подойти к берегу против лодки, нужно было миновать высокую изгородь. Филипп в стремительной суматохе махнул через плетень. Подол рубахи зацепился за кол, и Филипп, изодрав руки, повис на плетне. Рванулся, оставил полрубахи и подскочил к берегу.
До плотины оставались десятки саженей. Филипп смотал бечеву кольцом, напряг все силы и бросил ее Андрею (другой конец был в левой руке). Бечева шлепнулась о дно лодки, но руки Андрея не пошевелились — они уже закоченели.
— Прощай, Филька! — надтреснутым, слабым голосом крикнул он, и глаза его, полные ужаса, устремились на плотину. Вода над ней подскакивала, кружилась, булькала; во все стороны искристым дождем летели брызги. И казалось, что над плотиной с головокружительной быстротой вращается вал и вал этот гонит сотни мельничных, оглушительно ревущих колес.
Скорбный крик Андрея, как ножом, резнул Филиппа. С судорожной торопливостью, перебирая руками, он выхватил из воды бечеву, перебежал по берегу ближе к плотине, один конец бечевы зацепил за сук вербы, другой — петлей накинул через плечо и с крутобережья прыгнул в речку…