390. ДП. Новосибирск, 1968, вместе со ст-ниями: «Прощайте, горы, полные сиянья…», «Так часто-часто, друг ты мой далекий…», «Час отдыха!.. О редкий тихий час…».
391, 392, 393. ЗСвН, без даты.
394. Сибиряки. Красноярск, 1947, без даты.
395. ЗСвН, без даты. Посвящение — Н. Тихонову. Тихонов Николай Семенович (1896—1979) — русский советский поэт. Не оторвать мне губ от пенной «Браги». Имеется в виду сборник стихов Н. Тихонова «Брага» (1922).
396—398. ЗСвН, без даты. Вверху — грохотание «Илов». «Илы» — общее название советских самолетов-штурмовиков и бомбардировщиков, разработанных под руководством авиаконструктора Сергея Владимировича Ильюшина (1894—1977).
399. Зв. 1943. № 2, без даты, вместе со ст-ниями: «М. Романовой» («Сочилась кровь, и свет бежал из глаз…»), № 400, «Кета Браун» («Лишь только память скажет ей о нем…»).
400. Зв. 1943. № 2. без даты, под загл. «Полковнику Подлуцкому»; Суворов Г. Слово солдата. Д., 1944, без даты.
401. Омский альм. 1943, кн. 3, без даты.
402. Зв. 1943. № 4, с вар., без даты, вместе со ст-ниями: «Полотенце» («Полотенце с розовым цветком…»), «Косач» («Заря над лесом разлилась устало…»), № 401; СППнВОВ.
403. Зв. 1943. № 4, с вар., без даты; СППнВОВ.
404. Зв. 1943. № 4, с вар., без четырех последних ст., без даты; СППнВОВ.
405. Суворов Г. Слово солдата. Д., 1944, без даты.
406. Зв. 1944. № 3, без четырех последних ст., без даты, вместе со ст-ниями: № 407, 408, 410, «Мы вышли из большого боя…». За Нарву перешли костры. Нарва (Нарова) — река на границе России и Эстонии, где в июле 1944 г. шли ожесточенные бои.
407. Зв. 1944. № 3, без даты. В последующих изданиях печаталось без четырех последних ст.
408. Зв. 1944. № 3, с вар., без даты; СППнВОВ.
409. Зв. 1944. №3, с вар., без даты; СППнВОВ. С. Наровчатов в воспоминаниях «Поэт на фронте (Г. Суворов)»: писал: «Поразительной эпитафией ему, да и не только ему, а всем погибшим на фронте, послужило стихотворение “Еще утрами черный дым клубится…” Все лучшие черты поэзии Георгия Суворова нашли выражение в этом стихотворении Эго стихи огромного душевного и духовного простора. Прощальные слова уходящего навек человека, они сказаны как бы вполоборота на медленном неостановимом шагу Первые строфы еще звучат надеждой, что широкий мир откроется равно всем, но последние четверостишия звучат уже пронзительной нотой расставания… В последних стихах Георгия Суворова разлита такая мудрость и всепобеждающая сила, что трудно поверить в принадлежность их молодому человеку, почти юноше. В стихах заключена самооценка поколения, и строки “Свой добрый век мы прожили как люди и для людей” — можно назвать поистине великими» (см: Поэт Воин. Сибиряк: Воспоминания и статьи о Георгии Суворове. Красноярск. 1985. С. 58—59).