Именно потому, что отношения индивидуальной и авторитарной собственности превращаются друг в друга, их важно не путать. Но именно такую путаницу вносят понятия «частная собственность», «групповая собственность» и т. П. Термин «частная собственность» перекликается с термином «индивидуальная собственность» (частное лицо, индивид, личность — есть ведь и такой термин, как «личная собственность» — это что-то из одной оперы…); и когда о верховных начальниках двух независимых друг от друга авторитарных групп говорят, что они «частные собственники», стремясь указать этим на тот факт, что каждый из них не причастен к собственности на рабочие силы и средства производства, принадлежащие другому, — то в таком случае понятия «частная собственность» и «индивидуальная собственность» используются как синонимы. Но в таком случае «частная собственность» никак не может быть синонимом «авторитарной собственности»! — Между тем отношения собственности между хозяином чужой рабочей силы и подчиненным ему работником, отчужденным от своей рабочей силы, тоже обычно характеризуются как «отношения частной собственности». Благодаря этому понятие «частная собственность» утрачивает научную ценность; выражение «частная собственность» становится никуда не годным как научный термин.
В этом нетрудно убедиться на практике. Давайте поглядим на тех, кого юристы и экономисты обычно называют «частными собственниками» — и, объединяя в эту рубрику, противопоставляют государству как собственнику. «Частным собственником» называют и мелкого ремесленника, кустаря-одиночку, который не покупает чужую рабочую силу, и верховного собственника огромной промышленной или финансовой корпорации. Последняя представляет собой авторитарно управляемую группу, внутри которой преобладают отношения авторитарной собственности — точно такие же, как и внутри государственного аппарата (в т. Ч. И той его части, которая управляет госсектором экономики). Таким образом, и «частная» капиталистическая монополия, и современное буржуазное государство — это просто две капиталистические монополии; и те, кто стоит на верхушке иерархической пирамиды в обеих этих авторитарно управляемых группах — с одной стороны, держатели контрольного пакета акций и топ-менеджеры «частной монополии», с другой стороны, высшие чиновники госаппарата — гораздо больше сходны, по своему положению в системе отношений собственности на производительные силы, друг с другом, чем с кустарем-одиночкой. А это значит, что понятия «частная собственность» и «частный собственник», употребляемые так, как это общепринято сегодня, объединяют в одну рубрику разнородные экономические явления и раскидывают по разным рубрикам явления однородные — и тем самым не помогают, а напротив, очень сильно мешают познанию сущности этих явлений.