— Ты и был ребенком, — заметил Магнус.
— Я был достаточно взрослым. Достаточно взрослым, чтобы понимать, что значит отчаянный плач моей матери, от которого я проснулся следующим утром. Она была в комнате Эллы, и Элла лежала в постели — мертва. Они сделали все, что бы держать меня оттуда подальше, но я увидел то, что должен был. Она была распухшая, зеленовато-черная, будто что-то заставляло ее гнить изнутри. Она больше не была похожа на мою сестру. Она больше не была похожа на человека. Я знал, что случилось, даже если они не знали. «Все кто любят тебя — умрут. И это начнется с нее». Вот как работало мое проклятье. Я знал, что должен уехать от них подальше — от всей моей семьи — до того, как тот же ужас настигнет их. Я покинул их той ночью, следуя по дороге в Лондон. — Магнус открыл рот, затем закрыл его снова. Сейчас он не знал, что сказать. — Итак, ты видишь, мое проклятье сложно назвать ерундой. Я видел, как оно работает. И с того дня стремлюсь быть уверенным, что то, что произошло с Эллой больше не произойдет ни с кем в моей жизни. Ты можешь себе это представить? Можешь? — Он провел рукой сквозь его черные волосы, давая запутанным прядям снова упасть ему на глаза. — Никогда никого к себе не подпускать. Заставлять всех, кто каким-то образом полюбил — ненавидеть тебя. Я бросил свою семью, чтобы отстраниться от них, так что они смогли бы забыть меня. Каждый день я должен показывать жестокость по отношению к тем, с кем я решил жить вместе, чтобы не позволить им почувствовать слишком большую привязанность ко мне.
— Тесса… — Неожиданно Магнус представил девушку с серьезным взглядом и серыми глазами, которая смотрела на Уилла, как если бы он был солнцем, восходящем на горизонте. — Ты думаешь, она тебя не любит?
— Я так не думаю. Я вел себя с ней достаточно отвратительно. — Голос Уилла звучал убого, излучил страдание и ненависть к себе одновременно. — Я думаю, что однажды, когда она почти… я думал, что она мертва, понимаешь, и я открылся ей, я позволил ей увидеть, что я чувствую. Я думаю, тогда она стала отвечать мне взаимностью. Но я разрушал это, так грубо, как только мог. Представляю, как она меня сейчас ненавидит.
— И Джем, — сказал Магнус, боясь ответа, зная его.
— Джем все равно умирает, — сказал Уилл сдавленным голосом. — Джем — это то, что я себе позволил. Я сказал себе, что если он умрет, это не моя вина. Он все равно умирает, в болях. Смерть Эллы, по крайней мере, была быстрой. Может из-за меня он получит лучшую смерть. — Он выглядел несчастным, встретив обвинительный взгляд Магнуса. — Никто не может жить без ничего, — прошептал он. — Джем — это все, что у меня есть.