— И главное, государь будто бы невесту себе избрал! — совсем уж шепотом сообщил Никита. — Молва идет, смотр невест уж был. Морозов торопится — ежели сейчас Алексей преставится, то его быстро от трона уберут.
— А кто невеста? — изумленно проговорил Грауль.
— Милославская Марья, — коротко бросил князь. — Да токмо юный государь телом слаб. Изволит ли он свадьбу в сей момент учинять?
— Морозов может заставить его обручится с Марьей? — спросил Павел.
— Может, — уверенным тоном ответил Никита, серьезно задумавшись.
В целом информация из Москвы была довольно противоречива, но факт заметного улучшения состояния царя был неоспорим. По словам князя, о том говорили знающие люди.
Павел Грауль, в чьем прошлом, ставшем настоящим, после скорой уже московской замятии в обход всех правил на трон усядется новая династия Вельских, с недавних пор постоянно находился при Никите Самойловиче. Сей, несомненно, достойный муж должен будет повторить судьбу не менее достойного полководца князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского, чьи блестящие победы над поляками и снятие блокады Москвы в 1610 году вызвали в народе уважение к этому военачальнику. Дошло даже до предложения ему Прокопием Петровичем Ляпуновым, рязанским воеводой и главой первого русского ополчения, московского трона вместо никчемного царя Шуйского. Возможно, именно это предложение и стало причиной отравления талантливого полководца на пиру по случаю крестин сына князя Ивана Михайловича Воротынского. Несомненно, в этом был замешан сам Василий Шуйский. Будущая смерть Никиты Вельского практически один в один повторяла судьбу Скопина-Шуйского — слава и почет, заслуженные победами, предложение трона и скорая смерть на пиру. В Ангарске при изучении этой ситуации доводы Грауля о необходимости сохранения жизни Никите сочли убедительными, особенно при приведении известной аналогии. Второго отравителя на троне быть не должно, поэтому Павел старался сделать все от него зависящее, дабы избежать гибели Вельского, уже показавшего своими победами имеющийся у него несомненный талант полководца.
Такого человека можно было бы и на ангарскую службу привлечь, как и того же Беклемишева, да и воевода Ефремов показал себя с лучшей стороны. Достойные люди всегда в цене для тех, кто понимает их значимость и знает, как применить таких людей с великой пользой. А для вороватой серости такие люди весьма опасны, и именно эта серость порой и убивает лучших. История знает множество подобных случаев.
Между тем из Москвы вместе с людьми Вельского и Кузьмина, постепенно перевозившего свою дворню и имущество в Феллин, приходили и весьма неожиданные новости — сильно задержавшийся на Руси датский принц Вальдемар все-таки женится на Ирине, дочери почившего государя Михаила Федоровича. Причиной удачного финала расстроившегося было предприятия стало горячее желание короля Кристиана женить сына на русской княжне — для упрочения датско-русского союза. Окончившаяся война со Швецией показала всю выгоду от этого сотрудничества. Будь русские хоть немного поудачливее в Эстляндии, и шведы бы ее вовсе покинули. Но они, по мнению датского монарха, воевали слишком нерешительно — без должного умения осаждали Нарву, не подступаясь даже к Ревалю, хотя были и удачные операции, такие как взятие Дерпта, Пернова, а также Нотебурга и Ниена, причем две последние твердыни были захвачены небольшими отрядами сибирцев — союзниками короля, что еще раз говорило об их исключительном воинском умении. Потому Кристиан и послал к Вальдемару снабженных инструкциями людей, дабы те настояли на свадьбе. Однако принципиальным условием оставался вопрос веры, и принц, в силу изменившихся условий, связанных со смертью Михаила Федоровича, получил согласие на то русской стороны.