— А то и свеи! — встрял Кузьмин. — Юный государь, как и отец его, блаженной памяти, непременно желал с ними посчитаться.
— Свеи на то не способны, — покачал головой Вельский. — Ляхи, как есть говорю!
— Может, он жив будет? Чего хороните его заранее? — Брайан обвел друзей глазами.
— Дай-то бог! — несколько голосов вздохнуло в унисон.
Грауль встал и, отозвав Белова в сторонку, наклонился к уху товарища.
— Если помрет Алексей, наша история пойдет, — проговорил он. — Вон, Вельский сидит, а кто скажет сейчас, что он будущий член царствующего дома?
— А может, и не ваша, а какая-нибудь третья развилка будет? — устало ответил Брайан и выругался, отведя душу. — Накрутило так, что никоим образом не разберешься.
После этого он помолчал, опростав чашку с вином. Грауль же к спиртному так и не притронулся, потягивая горячий чай с медом.
— Ну а что народ, стрельцы? — спросил, наконец, Белов, находившийся под сильным впечатлением от новостей.
Еще бы — устоявшаяся было картинка начала размываться. Понятный первоангарцам мир резко менялся.
К самому дальнему от Енисея радиопункту, устроенному в Тобольске в доме купца, знавшего Кузьминых еще по Москве, уже устремились гонцы от Грауля с важными сведениями из столицы. Руководителям сибирского социума, формируемого на берегах Ангары и Амура, было о чем теперь задуматься. Сам же Павел решил съезжать из Москвы до поры, ибо в городе становилось слишком опасно — по Варварке, где стоял Ангарский двор, пока по ночам, но уже начинали появляться непонятного рода лихие людишки. Не ровен час… А на Эзеле спокойно.
— Народ пока не буйствует, но стрельцов стало заметно больше. А вообще, назревает нечто, как пить дать, — отвечал Грауль. — Все пока ждут, выкарабкается ли Алексей или умрет.
— Смута, почитай, только вчера закончилась! А ежели сызнова она, проклятая, учинится? — помотал головой Савелий Михайлович и воздел руки.
— Потому и решили к Тимоше ехать, — подал вдруг голос Михаил Кузьмин. — Нешто он не приютит?
Покуда басовито гудели Кузьмины, Брайан пододвинулся к Павлу:
— А кто он такой, этот Борис Морозов?
— Очень богатый и влиятельный при дворе человек. А если ему и тут удастся женить Алексея на Милославской, а потом и самому взять в жены сестру царицы, то, почитай, второе лицо на Руси будет. Вроде человек с головой, умный и интересующийся. Но опять же…
— Выживет ли Алексей? — проговорил Белов и нарочито медленно потер виски. — Еще что о нем известно?
— Его стараниями в Москве случился Соляной бунт. В сорок шестом, то есть в следующем, году он резко поднимет налоги на соль, основной консервант продуктов, вот народ и взбунтуется. Когда он примет это решение теперь — неизвестно, однако ясно, что при ведущейся страной войне любая казна имеет свойство стремительно пустеть.