— Антон, — сдавленно произнес помрачневший Бадма. — Что делать?
— Стрелять, — спокойным тоном отвечал Ходырев. — Чего еще-то?
Джунгары же, громко переговариваясь, приближались к ангарцам. Они исподлобья, настороженно, словно волки, загнавшие добычу, смотрели на товарищей. Один из кочевников, невысокий, круглый, словно мячик, вышел вперед и отрывисто пролаял несколько фраз, наблюдая за пограничниками щелочками своих глаз. Антон ничего не понял из сказанного джунгаром, хотя до этого считал, что понимает язык степняков. Бадма же, натянув поводья нетерпеливо переступающего коня, ответил кочевнику и перевел товарищу:
— Спрашивает, кто мы такие. Я сказал — люди тушету-хана, идем к Урге.
— Это ты зря… — вздохнул Антон. — Теперь точно стрелять придется. Не пропустят же…
Степняк тем временем непонимающе оглядывал Ходырева, чье лицо было закрыто вязаным наголовником с прорезями для глаз. Заинтересовался джунгар и футляром от бинокля, что висел на груди ангарца, и деревянной кобурой карабина, притороченной к седлу, к которой он потянул руку. Антон непроизвольно сделал предостерегающий жест, заставив кочевника недовольно вскрикнуть.
— Он карабин хочет, — прошипел бурят.
— Понял уже, — холодно ответил десятник, отстегивая ремешок на седельной кобуре. После этого он, к изумлению Бадмы, вытащил карабин и подал его ухмыльнувшемуся степняку, который, обернувшись на миг к своим соплеменникам, что-то прокричал им.
Бурят, поглядев на своего друга, хотел было слезть с коня — этого и требовал джунгар, но Ходырев тут же остановил его:
— Револьверы, Бадма… Иначе конец нам.
Спокойный тон Антона внушил буряту уверенность, и руки его потянулись к ременным кобурам.
«Карабин он хочет!» — закипал гневом Антон, уже не смотря на толстяка в овчинном полушубке.
Не слыша крикливых голосов окруживших их джунгар, развеселых от скорой потехи, которые уже явно примеривали на себя их одежду да делили между собой снаряжение ангарцев, Ходырев выделил себе первые цели. Степняки-лучники, в отличие от своих товарищей, утративших бдительность, продолжали хмуро наблюдать за всадниками, готовые в любой момент пустить стрелу. Таковых было четверо, и находились они чуть поодаль от остальных кочевников.
— Бадма, ближние твои! — выкрикнул Антон, даже не услышав своих слов, будто ему заложило уши.
И они начали стрелять. Так, как их учили в Селенгинске приставленные к новичкам «дядьки»-офицеры из первоангарцев, как все уважительно звали этих невеликих числом, но сильных умениями людей. Антон стрелял лучше всех товарищей той группы, кою дали майору Тихонову на полугодичное обучение. А сам товарищ майор говаривал, бывало, хитро прищурив глаз: