В воцарившейся тишине был почти слышен скрежет зубов Эндикотта.
— Я приведу вам пять человек, доктор. Этого хватит?
— Да. Так точно. Я сообщу вам требуемую группу крови, — устало произнес Эндикотт и пошел прочь.
Линк обернулся и увидел лицо Хершеля. У того по щекам катились слезы.
— Перестань, приятель, выше нос! Видишь, мы разобрались. Обещаю тебе, Ханна выберется.
— Я… Я не знаю, что сказать. После пяти лет терзаний приходите вы и делаете для меня такое…
Линк был одновременно тронут и смущен. Он обнял Хершеля за тощие плечи, а тот все не мог унять слез.
— Этот доктор Штангель был настоящий милашка. Надеюсь, его поймают.
— Мне все равно, — всхлипнул Хершель. — Мне все равно, лишь бы Ханна была жива.
В начале второго ночи Ханну Ландсманн внесли на носилках в операционную, оснащенную по последнему слову медицинской техники, где в ведерке со льдом были приготовлены семь порций крови для переливания. Лицо ее было настолько изможденным, что ей можно было дать лет шестьдесят, хотя Линк знал, ей нет и тридцати. Даже капли пота на ее лбу казались серыми. Хершель крепко сжимал ей руку и шептал слова ободрения, которые она в бреду едва ли воспринимала.
Должно быть, из чувства мести доктор Эндикотт назначил на эту сложную операцию самого молодого своего хирурга, Эндрю Браунинга.
При виде юного доктора, листающего зачитанный «Атлас оперативной хирургии», у Линка упало сердце. Этому студенту еще требовался учебник.
Тут Браунинг повернулся к ним и сказал:
— К сожалению, джентльмены, я должен просить вас выйти.
Хершель не двинулся с места. Как из-под земли появилась медсестра. Она взглянула на Линка и попыталась его успокоить:
— Полковник, я уже работала с Браунингом. Он хоть и молодой специалист, но со скальпелем обращаться умеет, и он очень, очень тщательно работает.
Линк кивнул и тихонько вывел Хершеля из операционной.
Они вышли на улицу и сели на крыльцо. Стояла теплая весенняя ночь, и мирное небо было усеяно звездами.
У Линка с собой было курево. Он вынул изящный серебряный портсигар с эмблемой Третьей армии, достал две сигареты и протянул одну из них своему другу.
Его забил резкий кашель. Здравый смысл подсказывал, что курить вообще не следует. Но черт возьми, нужно же ему как-то отвлечься от тяжелых мыслей!
— Полковник, а вы женаты? — спросил Хершель.
— Это сложный вопрос, Хершель, — смущенно ответил тот. — Когда меня призвали на фронт, мы как раз собрались разводиться. Только оказалось проблемой найти штат, где взаимное презрение принимается в качестве весомого основания. Думаю, сейчас она уже вычеркнула меня из своей жизни. Но сына она оставила с моей матерью.