Как только они закончили рождественский ужин, Инес встала из-за стола и начала натягивать пальто и шарф. Нельзя опаздывать к вечерне!
— Давай я пойду с тобой, — предложила Эстел.
— Нет, не нужно, отдыхай.
— Но я с удовольствием пойду! Хор всегда так красиво поет! И латынь я люблю слушать…
Она не стала говорить, что звуки латыни всегда навевают на нее воспоминания о Харольде, который неизменно занимал такое важное место в ее душе, а особенно в это праздничное время.
— Ну хорошо, Эстел. Только нам надо поспешить. Святому отцу не понравится, если мы опоздаем.
— Мать у меня совсем сдвинулась, — заявила Лора, когда они с Барни приступили к мытью посуды после праздничного ужина.
Уоррен успел умчаться на очередное «важное свидание». А доктор Кастельяно удалился в святая святых — свой кабинет.
— А Луис ничего не может с этим сделать?
— Барн, что ты хочешь, чтобы он сделал? Прописал ей курс электрошоковой терапии?
— Лора, это не шутки.
— А я и не шучу. Мне действительно кажется, что она на грани безумия.
Она ненадолго замолчала, продолжая ставить тарелки стопкой. Потом выпалила:
— Барни, за что мне это? Собственная мать меня едва замечает! Отец — хронический алкоголик. Мне так больно это все видеть, что я почти….
Он понял, что она хотела сказать.
— И я ничего не могу изменить. Я знаю, мне следовало бы проявить больше понимания. Ну, в профессиональном смысле…
— Да, в этом-то и проблема, Кастельяно. С родными ты не можешь вести себя как профессионал. Даже если станешь деканом школы медицины, здесь к тебе всегда будут относиться как к подростку.
— Знаю, — с грустью согласилась она. — А хуже всего, что я и сама От этого начинаю чувствовать себя подростком. Если честно, поскольку мы с тобой постоянно общаемся в Бостоне, я вообще не вижу причин сюда приезжать.
На другое утро Барни цовез мрачно молчавшую Лору в видавшем виды «студебеккере» ее родителей в Ла Гуардиа по шоссе Бруклин — Куинс.
Наконец он не выдержал:
— Ради бога, Кастельяно, перестань киснуть! Меньше чем через два часа ты уже будешь в Бостоне и, как удачно выразился поэт Мильтон, обретешь рай в объятиях своего возлюбленного. Ты должна сиять!
Она не сразу ответила. И уже перед самым поворотом на аэропорт, едва сдерживая слезы, сказала:
— Ты посмотри на меня! Двое никчемных родителей: одна все время под религиозным кайфом, другой — под винными парами.
* * *
Барни тоже не стал возвращаться в Бруклин. Он взял курс в Пенсильванию, в город Питтсбург, где на следующее утро должно было состояться венчание Хэнка Дуайера и Черил де Санктис.
Встреча Нового года стала для Палмера Тэлбота незабываемой.