— Правда?!
— Правда, — усмехнулся Гастингс — У вас это займет всего четырнадцать дней.
— Плохи дела, Барни. Синдром Дауна. Трисомия.
— Лора, откуда ты знаешь?
— Я не знаю, Барн. Я просто чувствую. Точнее, я ничего не чувствую. А на этом сроке ребенок уже должен толкаться.
— А может, он бодрствует по ночам и ты просто спишь, когда он брыкается?
— Это невозможно. Я вообще не сплю.
Кое-как две недели миновали. И Лора с Барни умудрились не утонуть под бременем собственного пессимизма. Наконец в девять часов вечера позвонил Сидни Гастингс.
— Лора, простите, что беспокою так поздно, но я был занят на операции.
В трубке вдруг раздалась какая-то возня. Барни выхватил у Лоры трубку и выпалил:
— Сидни, одно слово! Все в порядке или нет? Ну?
На том конце провода раздался смех:
— Барни, все хорошо. И это мальчик.
Через два дня Лора позвонила Барни на работу:
— Барни, Гарри меня брыкнул. Я чувствую: он толкается!
— Правой или левой ножкой?
— А какая разница?
— Если он окажется левшой, мне придется пересмотреть программу его спортивной подготовки.
Тем временем воображение Лоры разыгралось вовсю.
Двадцать недель. Ребенок, появившийся на этом сроке, не будет иметь никаких шансов выжить. Двадцать пять. Десять шансов против одного, что он погибнет или останется ненормальным.
И только когда на двадцать восьмой неделе провели ультразвуковое исследование, Лора вздохнула с некоторым облегчением. Теперь, даже если малыш родится раньше срока, у него будут шансы на жизнь, особенно если попадет в руки хорошего неонатолога.
И вот наконец сороковая неделя. И ничего не происходит.
Гастингс пригласил обоих на прием. Барни был в замешательстве: Лорин врач впервые по собственной инициативе пожелал видеть его у себя в кабинете.
— Не волнуйтесь, — сказал гинеколог. — Десять с лишним процентов беременностей длится более сорока недель, особенно у старых первородящих, как вы, Лора. Согласитесь, довольно необычно для женщины в первый раз рожать в таком возрасте.
Он посерьезнел.
— Так. У меня к вам серьезный вопрос.
У Барни упало сердце. Лора перестала дышать.
— Это, конечно, сугубо конфиденциально. — После небольшой паузы он едва слышно произнес: — У меня в семье сложности. А говоря откровенно, она попросту рушится.
«Какое отношение это имеет к нам?» — про себя удивилась Лора.
Гастингс объяснил:
— Мы с Луизой решили предпринять еще одну попытку. Один наш друг предложил нам пожить в его загородном доме на озере Шамплейн. Думаю, пять-шесть дней в уединении помогут предотвратить катастрофу.
Он замолчал и посмотрел на Ливингстонов.