Герцог очень надеялся, что Джиованна уже позабыла ужас встречи с Кейном Хорном и мачехой, погибшими у нее на глазах. Герцог понимал, что это был наилучший исход — теперь не нужен суд, который повлек бы за собой нежелательную огласку. А что до дочери графини, то она скорее всего предпочтет скрыться еще до возвращения новобрачных в Шотландию, и даже память об обманщице изгладится очень быстро.
Герцог уже написал сэру Иэну Мак-Кэрону длинное письмо, в котором изложил все подробности случившегося, попросил сообщить об этом родственникам Далбетов и стараться держать дело в тайне от прессы.
К счастью, замок Инверкарон и Далбет-Хаус находились в северной части Шотландии, а значит, слухи могли и не достигнуть юга.
Герцог надеялся, что отныне его жизнь с Джиованной станет тихой и спокойной, не обремененной всевозгуюжными сумасшедшими событиями.
Вечером юная жена спросила:
— Ты так и будешь звать меня Джиованной?
Герцог без труда прочитал ее мысли — имя Джейн всегда будет связано для его жены с девушкой, которая притворялась ею.
— Для меня, — ответил он, — Джиованна — самое прекрасное из всех имен. Я никогда не назову тебя иначе.
Девушка облегченно вздохнула и тихо призналась:
— Я так хотела услышать это!
Ночью, после свадьбы, герцог смог наконец доказать Джиованне свою любовь. Он пробудил в ней такую страсть, что влюбленные вознеслись на Небеса, о существовании которых герцог прежде и не подозревал. Он понимал, что Джиованна еще слаба, и был очень нежен и осторожен, боясь напугать девушку.
Как он и подозревал, Джиованна оказалась совершенно неискушенной в любви, но герцог целовал ее до тех пор, пока чувство, охватившее ее еще при первом их поцелуе, не усилилось тысячекратно и не заставило девушку очутиться словно в раю.
Никогда прежде герцог не знал подобного счастья. Для Джиованны же оно стало откровением.
— Я люблю тебя… люблю, — повторяла она. — Мне никогда не говорили, что любовь — это так прекрасно…
— Ты счастлива, любимая?
— Да, так счастлива… что сейчас умру! Как можно пережить такое наслаждение!
Герцог тихонько рассмеялся.
— Ты жива, моя дорогая, я держу тебя в объятиях и ты теперь моя жена.
— Да, правда… правда… — шептала Джиованна.
— Возможно, понадобится не один год, чтобы ты поверила в это, — ответил герцог, — но с каждым днем я буду все нежнее любить тебя и все чаще покрывать поцелуями твое прекрасное тело.
Девушка зарделась и произнесла:
— Нет, я некрасивая… я слишком худая.
— Ты прекрасна, — уверенно заключил герцог, — а я смотрю на тебя не только глазами тела, но и глазами души.