в бассейне светло-голубое прозрачное яйцо, в центре которого блаженно покоился, будто несомый тихоструйными зефирами, Святослав Шервинский. Глаза его были открыты, и улыбка сладострастия чуть растягивала бледные тонкие губы. Тысячи зелёных гибких водорослей вырастали из розового тела, наслаждавшегося забытьём, и пропадали за гранью высвеченного объёма.
— Как видите, он жив, любезный Емельян, жив и даже сбросил путы тяготения, — сказал я. — Более того, могу предсказать: он будет жить чрезвычайно долго. По земным, как водится, меркам.
— Но эти присоски… они как змеи… — Узник содрогнулся от отвращения… — Что они высасывают из него? Кровь? Информацию?
— А если не высасывают, а кое-что вливают? — возвысил я голос. — Положим, вливают долголетие… капля за каплей… грядущие секунды, недели, десятилетия. И заметьте вот ещё что. Иллюзия в вашем бассейне — это сон Шервинского, вы наблюдаете сон как бы со стороны. Угодно ли знать, что сейчас происходит с прототипом на самом деле?
— Ещё как угодно, — дерзко ответствовал созерцатель чужого сна.
И высветилось.
Высветилось в бассейне Емельяну Иммануиловичу: средь небесных полей подобие дискомедузы, изяществом и благородством форм повторяющей мавзолеи восточных владык.
— Ба, да это смахивает на тот корабль, возле Юпитера! — радостно воскликнул он, указуя пальцем в бассейн, где дискомедуза величественно парила в окружении звёздных скоплений. — Только размерами поскромней, да и намного.
— Ошибаетесь. Размерами дискоид примерно с земную Луну.
Тем временем испещрённое огнями тело космомедузы начало заметно пульсировать, и с каждой волною пульсации картина Вселенной менялась. Емельян мог созерцать:
И «вертушку» Галактики из Гончих Псов,
И ужасающий вихреворот Туманности Андромеды,
И звёздный мост в мильоны лет световых, перекинутый между Галактиками в Рыбах,
И «Осу»,
И «Мышек»-игруний,
И «Антенн» диковинные усы,
И две оскаленные морды вампиров в Лебеде,
И Лиры дымящееся кольцо,
И Ориона туманность, где легче всего угадывалось лицо спящего монстра-циклопа,
И похожую на исполинского кондора взорвавшуюся Галактику М-32…
— Что ж это у вас, вроде тренажа для звездолётчиков? — осведомился вдруг Емельян, не отрывая глаз от бассейна.
— Думайте как вам угодно. Но перед вами — истина, явь. Именно в эту минуту Святослав Шервинский осуществляет свою заветную мечту: он странствует среди звёзд. Как истинно и то, что вы — единственный земной свидетель картины его странствий.
— Пусть так. Принимаю вашу оптическую игру. Но где же сам странник? Шервинский — где?
— Вот он! — И я