В византийских повестях X—XI веков существовал такой сюжет: «Девушка насмехается над героем, попавшим в плен, он рвет оковы и побеждает врага»[19].
Осознавая бесчестие мужа, Ярославна силой своей любви спасает его из плена и возвращает на родину. Плач Ярославны — это и заговор и заклинание, в котором могучая сила слов совершает чудеса: в половецком плену находится спаситель, который поможет Игорю бежать. Слова плача, будто заговоренные стрелы, вызывают в князе Игоре невероятные магические силы, которые помогают ему обмануть бдительность врагов. Так плач Ярославны становится не только песней любви, но и волшебной помощью любимому.
В «Слове» разлиты две стихии — исторического сознания и мифологического образного мышления. И в композиции поэмы можно отметить две части: первая — собственно историческая, «летописная» часть, где рассказано о походе князя Игоря, об усобицах среди князей нынешних и прежних и даны характеристики современников Игоря. Вторая часть начинается с рассказа об оборотничестве (то есть способности принимать облик зверей, птиц, других людей, растений и пр.) полоцкого князя Всеслава, прямо переходит к плачу Ярославны, а потом рисует как бы непосредственный его результат — побег князя Игоря из плена. Это гиперболизированное сознание былин, саг и пр.
Всеслав Полоцкий оборачивается в поэме волком — даже великому языческому богу Хорсу он «волком путь перебегал». В былине о Волхе Всеславиче (прототипом его, как выяснили ученые, послужил именно образ Всеслава) рассказано, как Волх-Всеслав полетел в Индийское царство, победил врагов и женился на индийской царевне. Индийское царство — тут ключ к пониманию природы оборотничества Всеслава. Ведь индийские боги Брахма, Вишну и Шива славились своим оборотничеством, постоянно перевоплощаясь то в птиц, то в зверей, то в растения. Возможно, что присутствие в былине мотива Индии указывает па далекую индоевропейскую основу оборотничества, связь с индийским пантеоном языческих божеств. Во всяком случае, когда после рассказа о необыкновенных способностях Всеслава начинается знаменитое вступление к плачу Ярославны: «На Дунай Ярославнын глас ся слышит, зегзицею незнаема рано кычет. «Полечю,— рече,— зегзицею по Дунаеви, омочю бебрян рукав в Каяле реце, утру князю кровавые его раны на жестоцем его теле»,— читатель, находясь еще под чарами от волхвования Всеслава, легко узнает их в полете Ярославны.
Ведь полететь кукушкой от Новгород-Северского или Путивля на Дунай, а потом к Каяле реке к князю Игорю — это не меньшее поэтическое оборотничество, чем «рыскать волком» от Киева до Тмутаракани за одну ночь, как, по уверению автора «Слова», делает это Всеслав.