Они единодушно осудили стремление Василия III развестись с законной своей супругой. Как известно, с царями плохо вздорить. А Василий III меньше всего подходил под исключение из этого правила. Герберштейн пишет о его нетерпимости к тем, кто осмеливался ему противоречить: «Из советников, которых он имеет, ни один не пользуется таким значением, чтобы осмелиться разногласиться с ним или дать ему отпор в каком-либо деле...»
Василий III к этому времени уже оставил свои симпатии к «нестяжателям» и окончательно решил для себя, что отобрать земельные угодья у церкви, даже с помощью «нестяжателей», все равно невозможно. Гораздо больше выгод можно извлечь из дружбы с «иосифлянами», которые хотя и не отдают земель, но зато готовы ради сохранения своего положения на любые компромиссы. А эта готовность в конечном счете важнее любых богатств.
Ставка Василия III на «иосифлян» была тем поворотом, который многое изменил в его судьбе. Однако прежде «иосифляне» должны были доказать, что они готовы покориться воле великого князя. Случай не замедлил представиться.
Василий III давно решил покончить со своим недругом — удельным князем Новгород-Северского княжества Василием Шемячичем. Но тщетно он зазывал его в Москву. Осторожный Шемячич не хотел появляться в столице без «охранной грамоты» митрополита, гарантирующей ему полную безопасность. Тщетно Василий просил митрополита Варлаама, «нестяжателя» по своим убеждениям, пойти на обман и дать ложную клятву Шемячичу. Варлаам упорствовал и поплатился за это. По настоянию великого князя он покинул митрополию, а потом был сослан в монастырь. В феврале 1522 года на его место был поставлен митрополитом всея Руси игумен Волоколамского монастыря «иосифлянин» Даниил — одной только волею великого князя, даже без участия церковного собора. Даниил согласился быть клятвопреступником в угоду великому князю — для духовного лица XVI века поступок, пожалуй, доказывающий не только нравственную неразборчивость, но и безверие.
Даниил выдал «охранную митрополичью грамоту» Шемячичу, который, по въезде своем в Москву, был немедленно схвачен и посажен в темницу, где и кончил свои дни. Вся эта история произвела тяжелое впечатление на современников.
После клятвопреступления с Шемячичем просьба великого князя о разрешении на развод не составила для Даниила никакого затруднения.
До наших дней дошли, хотя и в неполном виде, два замечательных памятника тех лет — «Выпись из государевой грамоты, что прислана к великому князю Василью Ивановичу о сочетании второго брака и о разлучении первого брака чадородия ради, творение Паисеино, старца Ферапонтова монастыря» и «Список судного дела. Прение Даниила, митрополита Московского и всея Руси, со иноком Максимом Святогорцем». Из них мы знаем многие перипетии этого затянувшегося на несколько лет дела.