В то время когда Костылев искал выход из создавшегося положения, его позвали к армейскому аппарату. Требовал начальник штаба. Он передал приказ командарма немедленно перейти в наступление перекатом через дивизию Рубанова и во что бы то ни стало прорвать оборону противника.
— Сложная ситуация, — проговорил Костылев, положив трубку.
— Действительно, не из легких, — услышал он голос и поднял голову. — Горновой… А я и не заметил, когда ты вошел. Кстати, как твой лыжный батальон?
Он кратко ознакомил Михаила с обстановкой и, верный своему принципу советоваться с людьми, спросил:
— Что можешь сказать по этому поводу?
— Думаю, товарищ генерал, нам не обязательно лезть на высоту.
— Вот-вот. И я о том. Ведь можно, используя успех соседа, нанести фланговый удар.
Горновой наклонился к карте комдива, разглядел передний край обороны и, не отрываясь от нее, попросил его выслушать.
— Докладывай, — согласился Костылев.
— Вы спросили о лыжном батальоне. Люди отобраны лучшие, тренированные, готовые хоть» в пекло. Уверен в каждом. Всех знаю, и они меня. Товарищ генерал, позвольте мне с батальоном проникнуть в тыл и нанести внезапный удар. Вот здесь. — Он указал на карте. — И никакой стрельбы. Для достижения внезапности. Кстати, сейчас повалил густой снег. Тоже нам на пользу.
— Думаешь пройти с батальоном незамеченным? — спросил генерал, все еще не отрывая взгляда от оврага, вдоль которого Горновой намеревался совершить дерзкий прорыв.
— Пройду, товарищ генерал. Часа через три, когда фрицы упрячутся в блиндажи и разомлеют от жары, мы им и подбавим парку.
— Ну и рубака ты, Горновой, — усмехнулся генерал. — Только как же ты со своими лыжниками через минное поле? Там ведь сплошные минные заграждения.
— На то и лыжники. Мины присыпаны глубоким снегом, лыжами их не достанем.
— Ладно. Иди готовь батальон, а я поставлю задачу другим частям быть в готовности развить успех. Не забудь о разведке, саперов вперед пусти, чтобы на мины не напороться.
Горновой вышел, а комдив обратился к молчавшему начальнику штаба подполковнику Овечкину.
— Как думаете, Сергей Федорович, можно рассчитывать на успех?
— Что загодя говорить? — отозвался Овечкин. — Цыплят по осени считают.
Костылев не стал уточнять, почему начальник штаба так скептически настроен. Постукивая карандашом по столу, он думал о другом, но в потоке мыслей, как бы ненароком, пробасил:
— Да, да. Именно по осени…
Начались тревожные часы ожидания. Тишина стояла такая, что порой комдив тревожился: не отклонился ли куда батальон? В четыре ноль-ноль над высотой появились красные ракеты, и тут же на широком фронте застрекотали автоматы.