— Я заплатил чересчур много! — жаловался один из пэров. — Лучше бы я вовремя отступил.
— Предупреждал я вас, что надо сохранять головы ясными, — напомнил граф.
— Я так и хотел, — начал оправдываться пэр, — но бренди был так хорош, что, как ни стыдно мне это признать, я утратил волю. Черт бы побрал этого человека! Лучше бы я послушался вас, Пойнтон.
— Вряд ли можно винить Мелфорда за то, что он получил за своих лошадей хорошую цену, — заметил другой гость. — Что касается меня, так я очень доволен своей покупкой. Когда я выиграю на этой лошади Золотой кубок в Аскоте , вы все будете мне завидовать.
— Так же как и Мелфорд! — воскликнул кто-то, и все рассмеялись.
После роскошного, как всегда в доме графа, обеда гости перешли в гостиную, где уже были готовы столы для игр.
Гостей было больше, чем обычно, так как граф пригласил многих своих соседей.
Однако на следующий день всем предстояло участвовать в скачках, поэтому около полуночи гости разошлись, поблагодарив хозяина за приятный вечер.
— Полагаю, Пойнтон, вы завтра завладеете всеми призами, как обычно, — философски заметил на прощание один из гостей.
— Надеюсь, — ответил граф, — но аутсайдер нередко побеждает тогда, когда меньше всего этого ждешь.
— Молюсь, чтобы это была моя лошадь, — вставил кто-то, — но мои молитвы имеют ужасную привычку теряться где-то по пути к финишному столбу.
— Вам следует лучше молиться, — ответил граф.
— Ну, я пошел спать, — сказал один из более старших гостей. — День был долгий и очень приятный. Нет нужды говорить, Пойнтон, что вы, как всегда, проявили себя прекрасным хозяином.
Граф улыбнулся, и Эдди заметил, что он не сел после того, как попрощался с гостями, явно надеясь на то, что те, кто оставался у него в доме, последуют его примеру и отправятся спать.
Конечно, его безмолвный намек был понят всеми без исключения.
Десятью минутами позже граф вошел в свою спальню, где его ждал Йетс.
— Все готово? — спросил Пойнтон.
— Экипаж у боковой двери, милорд, где никто не мог заметить его.
— Отлично! А правит им Харт?
— Да, милорд.
Граф снял свой великолепный вечерний костюм и белый шейный платок, замысловато завязанный по последней моде.
Взамен Йетс протянул ему черный шелковый шарф, который граф обмотал вокруг шеи. Поверх белой рубашки и темного костюма камердинер накинул ему на плечи легкий плащ. Теперь граф был весь в черном.
— У вас есть фонарь? — спросил он.
— Да, милорд, тот маленький, который служил нам раньше.
— Хорошо!
Йетс открыл дверь спальни и проверил, нет ли кого на лестнице. Затем отступил в сторону, пропуская графа.