Ей хотелось, чтобы у тех, кто навещал ее, оставалось чувство, что она окружена красотой, да и сама все еще остается столь же прекрасной, какой была, когда ее провозгласили одной из самых прелестных женщин высшего света.
Вдовствующей графине было под восемьдесят, но время пощадило классические черты ее лица, и хотя его бороздили морщины, которые причиняли ей много страданий, любой художник согласился бы, что она необыкновенно прекрасна.
Впрочем, графиня была душой общества не только благодаря своей красоте.
Она была умна и остроумна, и любой мужчина, встретив ее впервые, желал снова увидеть ее, и не только для того, чтобы осыпать красавицу комплиментами. Разговор с ней вдохновлял и воодушевлял поклонников графини.
Граф постучал в дверь, и горничная, открыв ему, радостно воскликнула:
— Это вы, милорд! А ее сиятельство так хотела увидеть вас и все размышляла, почему же вы так давно не навещали ее.
— Ну, вот я и приехал, — ответил граф. — Рад видеть вас здоровой, Эмма.
Старая горничная присела в реверансе и вышла из комнаты, оставив графа наедине с бабушкой.
Окинув взглядом комнату, он увидел, что она сидит в кресле подле окна, ее ноги укрывало горностаевое покрывало, немного пожелтевшее от старости.
На ней, как обычно, было множество драгоценностей, которые сверкали в солнечных лучах.
Графиня никогда не допускала к себе никого, пока горничная не причешет ее и не нанесет на лицо румяна и пудру, как полагалось в годы ее молодости. И никогда графиня не забывала о своих сказочно прекрасных драгоценностях.
Граф направился к ней, и она протянула руки ему навстречу. От этого движения ее бриллианты заиграли всеми цветами радуги.
— Леннокс! Куда же ты пропал, проказник! Я думала, ты забыл обо мне.
Граф поцеловал руки бабушки, затем поцеловал ее в щеку и сел в кресло рядом с ней.
— Вы прекрасно выглядите, бабушка! Ждете какого-нибудь пылкого поклонника?
— Ну и льстец же ты!
Но при этом вдовствующая графиня не могла сдержать улыбку удовольствия.
— Я нарядилась, — продолжала она, — потому что, если нет никого, кто восхищался бы мной, я намерена восхищаться собой сама. В это время года все наслаждаются Лондонским сезоном, кроме меня.
— А я был в Ньюмаркете.
— Я так и думала. И сколько заездов ты выиграл?
Граф засмеялась.
— Это вы льстите мне, бабушка. Большинство людей спросили бы, выиграл ли я вообще.
— Брось со мной эту притворную скромность, — сказала графиня почти резко. — Ты знаешь так же хорошо, как и я, что выигрываешь и собираешься выигрывать дальше.
Читать «Рейсинг ньюс» становится почти скучно.