— Альберт, мне очень-очень жаль… — с мольбой произнесла она.
Ответа опять не последовало.
Кристин набрала полную грудь воздуха.
— Ты отличный парень, Альберт, чудесный человек. Я уважаю тебя, ценю твою дружбу и с удовольствием бы… — Ее голос оборвался.
— Не оправдывайся, милая моя, прошу, не оправдывайся, — устало ответил Альберт. И тут же усмехнулся. — Извини… Я не должен называть тебя своей милой, не правда ли?
К глазам Кристин подступили слезы.
— А знаешь, я вовсе не чувствую себя бесконечно несчастным, — сказал Альберт громче и веселее, очевидно заставляя себя не раскисать. — Сказать почему?
— Почему? — спросила Кристин, стараясь, чтобы голос не дрожал.
— Потому что главное для меня не собственное благополучие, а твое. Если я буду знать, что тебе хорошо, то и мне будет хорошо. Честное слово. — Теперь он говорил совершенно спокойно, даже убедительно.
Кристин стало чуточку легче.
Они попрощались, пожелав друг другу удачи, и она прошла в ванную, быстро приняла душ и забралась в постель.
Кристин грызло чувство вины. Она лежала и минут десять ругала себя за то, что так неосторожно повела себя на вечеринке, тем самым доставив боль одному из наиболее достойных среди ее знакомых.
Ничего не понимаю, думала она. Я брежу человеком, который, быть может, видит во мне только инструктора и соседку, который еще совсем недавно из кожи вон лез ради того, чтобы обидеть меня, вывести из себя. О котором знаю лишь то, что он воспылал желанием стать парашютистом и стал им… А человека проверенного, надежного и давно неравнодушного ко мне отвергаю… Как все странно, запутанно!
Кристин закрыла глаза — и вмиг забыла и о телефонном разговоре с Альбертом, и о своей вине перед ним, и о жалости к нему, больно сжимавшей сердце еще минуту назад. Мысли о бывшем сокурснике сменили в ее сознании будоражащие кровь фантазии.
Она увидела Тима Хеннеси — бесстрашный открытый взгляд его голубых глаз, интеллигентное лицо, каждой своей черточкой выражающее мальчишеский задор и мужественность, прямой нос, осыпанный светлыми, заметными, только если присмотреться, веснушками. Его губы, которые ей безумно хотелось поцеловать, спортивную фигуру, расправленные плечи…
В своем воображении она подошла к нему почти вплотную и осторожно коснулась подушечками пальцев его рта, подбородка, жилистой шеи… Потом медленно, не отрывая рук, опустила их, ощущая ладонями каждый изгиб его натренированной рельефной груди, его твердого, в «квадратиках», живота. А достигнув края футболки, схватилась за него обеими руками и потянула вверх…