Клер хотела сказать, что готова целую вечность сидеть напротив и, не отрываясь, смотреть, как он улыбается. Или хмурится. Не важно. Лишь бы он был рядом. День за днем. Год за годом. Всю жизнь. Она тряхнула головой, сгоняя оцепенение, и взяла в руки какой-то документ, заверенный нотариусом. Дарственная. Из горла вырвался сдавленный звук. Клер не могла поверить. Она посмотрела на Хантера, потом на бумагу, потом опять на Хантера.
— Это наш загородный домик, — тихо сказал он. — Кажется, он всегда нравился тебе? Я хочу, чтобы теперь он был твой. В память о маме и о нашем детстве. — Он неестественно рассмеялся. — У нас ведь было чудесное детство, правда?
Клер молчала. Спазм железными клещами сжал грудь. Трудно стало даже дышать. У нас было чудесное детство. Но ты оказалась недостаточно хороша, чтобы сделать чудесной нашу взрослую жизнь. Забирай на память домик. На большее можешь не рассчитывать. А она-то наивно думала, что самую страшную боль уже пережила.
Она опустила глаза и начала дрожащими руками запихивать бумаги обратно в конверт.
— Извини, я не смогу это принять. — Только бы Хантер не заметил охватившего ее отчаяния… — Я не вправе владеть собственностью вашей семьи.
— Но, Клер, мы провели там столько счастливых часов. Там мы дружили, там мы… — он накрыл ее руку ладонью и сильно сжал, — целовали друг друга. Все правильно, не смущайся. Я хочу, чтобы домик принадлежал тебе. Это самое удачное решение. И потом, я уже сказал сестрам, как ловко справился с проблемой. Они в восторге и передают тебе привет.
Повисла тишина. Было слышно, как в ванной из крана капает вода. Ценой героических усилий Клер удалось наконец взять себя в руки.
— Хантер, послушай. Я не могу это принять.
— Я понимаю, все так неожиданно…
— Дело не в этом. Если бы это была банка маринованных огурцов, приготовленных Эллой, в крайнем случае подарочный сертификат на небольшую сумму — это куда ни шло. Но ваш загородный дом?! С ним связано слишком много воспоминаний. Детские радости, детские горести, купание в ручье и… много, много чего еще. Нет. Я не имею права. Это слишком серьезно. — Сложенные пополам листы никак не хотели влезать обратно. Клер нервничала и сердилась. С трудом запихнув их до половины, она резким движением оттолкнула от себя конверт. Хантер дернулся, как от пощечины. На лице отразились удивление и обида.
— Но это тебе. Потому что ты всегда любила это место. Клер, так нельзя. Мужчина от всей души хочет сделать подарок, а ты…
— Это не подарок. Это попытка откупиться.
— О чем ты говоришь?! — Он подался вперед и налег грудью на стол.