Мать Эммелин была облачена в просторное цветастое платье, которое носят жительницы Гавайских островов, — муу-муу, — она надела его прямо поверх своего обычного коричневого костюма. Ее коричневые туфли на толстой подошве выглядывали из-под яркой оборки, что вносило полный диссонанс в ее наряд, орхидеи обвивали взмокшую шею, а волосы казались еще более растрепанными, чем обычно. Эммелин подумала, что Макс мог бы изменить внешность матери всего несколькими взмахами ножниц и мазком губной помады. Не уродина же она. Ей просто неинтересно заниматься своей внешностью. Она слишком занята, чтобы обращать внимание на веяния моды. Эммелин усмехнулась. Видимо, Пэтси все-таки сумела оказать на нее какое-то влияние. Она перевела глаза на отца. Он смотрелся немногим лучше жены. Влажные пряди тонких волос свисали на пухлые щеки. Его единственной уступкой гавайской теме было цветочное ожерелье, которое Большой Дедди нацепил ему на шею, и стакан пунша, который он с опаской выпил. Теперь ее родители сидели рядом около ланаи словно аршин проглотив. Они казались инородным телом среди веселящихся Брубейкеров. Однако оба стоически делали вид, что им нравится весь этот хаос. Чего не стерпишь ради единственной дочки!
— Ты в состоянии танцевать лимбу? — спросил Джонни, ухватив кусочек закуски с проносимого мимо подноса и махнув рукой в сторону площадки, где гавайский ансамбль уже играл зажигательную мелодию. — Большой Дедди устраивает соревнования в этих акробатических упражнениях. Правда, хотим мы того или нет, но нам придется принять участие.
— О да, конечно! — Разочарование тяжким грузом легло на ее сердце. Как она хотела, чтобы эти маленькие спектакли, которые они устраивали, не огорчали его так сильно! В глубине души Эммелин понимала, что она неподходящая жена для него. Притворяться так тяжко для Джонни. Однако они рабы своей сделки, и если должны провести следующие одиннадцать месяцев, изображая брак, значит, так тому и быть.
Эммелин повернулась в сторону танцевальной площадки. Раньше она недоумевала, глядя, как танцоры умудряются проскользнуть под опускающуюся все ниже планку. Скажи ей кто-нибудь еще полтора месяца назад, что ей придется принимать участие в таком соревновании, она бы рассмеялась ему в лицо. Странно, как шумная, веселая толпа Брубейкеров изменила ее, сделав легкомысленной. Это свойство ее характера, видимо, дремало в течение двадцати пяти лет. Бросив взгляд на своих окаменевших родителей, она подумала: неужели они не могут расслабиться и принимать окружающее хоть чуточку полегче? Как обнаружила Эммелин, существовало много чудесных вещей и помимо научных исследований. Если их союз с Джонни и не принесет ей больше ничего, она будет бесконечно благодарна ему за то, что он открыл ей глаза на простые радости жизни. Она сумеет внушить своему ребенку, что для человека важно не только занятие наукой.