— Мы здесь… в безопасности? — спросила она, и голос ее задрожал от страха.
— Думаю, нам ничего не грозит, кто бы ни победил, — сухо сказал отец. — И все-таки, моя дорогая, я предпочел бы, чтобы ты оставалась в Санкт-Петербурге.
Чтобы не задевать самолюбие отца, Зоя не стала говорить ему, что княгиня буквально выставила ее из своего дома.
Вместо этого она сказала:
— Если нам грозит опасность, я хочу быть с тобой. Думаю, что мама тоже желала бы этого.
Отец улыбнулся ей, но глаза его были печальны, как всегда, когда он думал о жене.
Он встал из-за стола, подошел к окну и взглянул на залитый солнцем сад:
— Нам нужно решить, — сказал он, — что для нас лучше: уехать или остаться.
— Куда же мы можем поехать? — спросила Зоя.
— Вот в этом-то и проблема, — ответил Валлон. — А ты что думаешь, Жак?
Не было ничего удивительного в том, что Валлон обсуждал свои планы с человеком, который был всего лишь слугой. На самом деле Жак в доме Баллона занимал совершенно особое положение.
Актер-неудачник, он случайно встретил Пьера Валлона и посвятил ему всю свою жизнь. У него было очень несчастливое детство. Он выступал в цирках, иногда получал маленькие роли в театре, но никто не проявлял к нему никакого интереса и не нуждался в его услугах.
Однажды, будучи без работы, Жак пошел в Оперу и увидел там за дирижерским пультом великого Баллона. С этого момента, рассказывал он Зое, для него началась новая жизнь. Жак поступил на службу к композитору и стал его преданным слугой.
Жак служил у них уже около десяти лет, и теперь невозможно было себе представить, что бы они без него делали.
Кроме всего прочего, Жак обладал удивительной способностью к языкам. Он говорил по-немецки, потому что жил в Вене, по-арабски, потому что побывал с цирком в Египте, а теперь на удивление хорошо овладел русским.
В жизни Жак играл выбранную им роль гораздо убедительнее, чем на сцене. Зоя знала: кто бы ни занял Москву, Жак сумеет найти с ними общий язык.
— Думаю, трудно будет достать еду, если владельцы лавок уехали и закрыли их, — вслух сказала Зоя.
— Я сделал хорошие запасы, мадемуазель, — ответил Жак.
Зоя улыбнулась. Она знала: если за дело возьмется Жак, им не придется голодать.
— Я вынужден настаивать на том, — произнес Валлон, удивив Зою властными нотками в голосе, — чтобы ты ни под каким предлогом не покидала дом.
— Папа, ты говоришь это серьезно? — спросила Зоя. Она вспомнила, как до поездки в Санкт-Петербург расстраивалась, когда из-за преследований князя Бориса вынуждена была оставаться узницей в собственном доме.
— Да, я говорю совершенно серьезно, — подтвердил Валлон.