— Уверен, мы сможем что-нибудь придумать, — ответил герцог.
По его тону Зоя поняла, что герцог очень устал.
— Думаю, сейчас мне нужно попросить Жака приготовить для вас что-нибудь поесть, — сказала она, — а потом вам нужно отдохнуть. Нам всем придется завтра встать очень рано.
Герцог ничего не ответил, и, оставив его, Зоя пошла вниз искать Жака.
Москва скрылась из виду, карета, запряженная четверкой лошадей, быстро двигалась вперед, и Зоя облегченно вздохнула.
За окнами кареты проплывала мирная сельская местность, однако людей почти не было видно.
Когда Зоя рассказала отцу о предложении герцога поехать в Одессу, то оказалось, что Валлон уже думал об этом.
— Невозможно ехать сейчас в Европу в компании англичанина, — сказал он. — Думаю, мы правильно делаем, отправляясь на юг. Там теплее, а здесь, похоже, скоро будет очень холодно.
— Ты прав, — согласилась с ним Зоя. — В октябре здесь часто бывает морозно.
— В прошлом году в конце сентября уже выпал снег, — продолжал отец. — Наполеону следовало бы помнить об этом.
Утром в день отъезда Зоя была удивлена, обнаружив, что отец, а может быть Жак, нанял восемь слуг, чтобы сопровождать их в пути.
Зоя не спросила, где же скрывались эти русские до сих пор, а про себя подумала, что они, вероятно, находились в том же месте, где были спрятаны кареты и лошади. Лошади выглядели крепкими и сытыми.
Девушка догадывалась, что отец опасается, как бы сопровождавшие их французские солдаты не захватили лошадей, которых так не хватало в армии после жестокой битвы при Бородине.
Но солдаты то ли не хотели, то ли боялись ослушаться приказа своего командира и лошадей не тронули. На рассвете все двинулись в сторону Рогожской заставы, чтобы там выехать за пределы города.
К счастью, им не пришлось проезжать через центр Москвы, где в основном были расквартированы военные части.
Тем не менее нервы у всех были напряжены, потому что пьяные французские солдаты могли не только потребовать денег, но и захватить кареты. Опасность представляли также горящие дома, которые в любой момент могли рухнуть на дорогу.
Зое казалось, что почти все дома в Москве горят, но Жак уверял ее, что сохранились места, где нет никаких следов разрушений.
Когда они добрались до моста через реку, Валлон оглянулся назад. Увидев выражение его лица, Зоя быстро спросила:
— Папа, что тебя так расстроило?
— Сегодня ночью горел Большой театр.
— Ах, папа, это ужасно!
— Этого и следовало ожидать, — сказал Валлон. — Здание деревянное, a y его стен лежали дрова, заготовленные на зиму.
Он говорил почти спокойно, но Зоя знала, как он страдает.