Услышав стук, она подпрыгнула. Ага, знаю я эти симптомы. Называется «нервы шалят».
— Мирика, это я, Наринель, за окном. Пустишь?
Это ее дом, и приказывать я не хотела. Тут она хозяйка, не я. Я слишком ценила неприкосновенность своего личного пространства, чтобы беспричинно вламываться в чужое.
Мирика кинулась к окну, распахнула створки. Я послала ей ментальную улыбку:
— Прилетела к тебе с друзьями. И с пирогами.
По пути мы дали маленький крюк, чтобы заскочить в столовую и разжиться провиантом, ведь из-за разговора с деканом наш обед сделал ручкой.
Приземлившись в центре комнаты, сбросили мороки.
— Ну, с моим женихом ты уже знакома, а это — лорд Шаорран с третьего курса. Нам одна птичка напела, что у тебя что-то случилось… Мирика, почему же ты меня не позвала?
Эх, зря я так ласково заговорила. Участливый голос сделал то, что не смогли неприятности и угрозы, — на черные глаза навернулись слезы. Так, быстро исправляемся…
— Только не принимай Шаоррана всерьез! Он красавец и сердцеед, и у него тысяча и одна девушка. А чтобы он отвязался, сделай вид, что влюбилась с первого взгляда — достаточно неотрывно на него смотреть и хлопать глазами вот так!
И, вытаращив на Шао глаза, я подняла ресницами ветер.
Ар засмеялся.
Шао был ошеломлен:
— Наринель, ты и в самом деле так обо мне думаешь?
Мирика захихикала. Потом тоже уставилась на Шаоррана и затрепетала ресницами.
— Отлично, молодец! — похвалила ее я. — Повторяем для закрепления вместе, а потом наши лорды разложат пироги по тарелке, если ее тут найдут, а мы посекретничаем в уголке.
Парни стали спорить, где искать чайник — в платяном шкафу или на книжной полке? А мы с Мирикой присели в углу. Разговор предстоял серьезный. Я начала расспросы, одновременно просматривая воспоминания девушки — ставить ментальные щиты та пока не умела.
Оказалось, Мирика, сама того не зная, перешла дорогу местной королеве — дочери богатого купца, девице с третьего курса человеческого факультета по имени Олсея. Вроде бы ничего себе девушка, темноволосая, невысокая, с неплохой фигурой и на лицо не страшная, но был у нее пунктик — всегда и везде быть главной. А если вдруг кто-то не давал собой командовать, Олсея надувалась, как мышь на крупу, потом начинала причитать, что ее обидели, и строить планы страшной мести.
Началось все с подножки в коридоре. По замыслу, в результате милой шутки Мирика должна была смешно упасть, а она почему-то устояла на ногах, а на попу села сама Олсея. И тут же завопила: «Эта дрянь меня ударила!» И понеслось…
Даже те, кто Олсею не поддерживал, старались с ней не связываться. Ибо чревато. И очень скоро Мирика осталась одна. Если б не драконьи щиты, ей пришлось бы совсем плохо. Но и с ними приходилось нелегко — были попытки помочь ей навернуться с лестницы, опрокинуть на нее кастрюлю с кипятком, попортить платья и учебники. И еще был изматывающий душу шепот за спиной…