Они хотят взять не город и не область. Они хотят взять Россию, сделать из нее колонию. Они сами признаются: прежде им это и не снилось. Они обнаглели. Они вошли во вкус виселиц. Этим поганым пивоварам и колбасникам понравилось повелевать. Фриц желает, чтобы великий народ чесал ему пятки, чтобы Россия жила, как его, фрица, левая нога хочет. Он швыряет русскую землю вшивым румынам. Он дает венграм Ялту, Антонеску — Анапу. Он сулит итальянцам Сочи. Он обещает лахтырям Ленинград. Он уже набирает «специалистов»: «Ты будешь проверять мускулы русских. Ты будешь пересылать кавказских девушек в Гамбург. Ты будешь оскоплять казаков. Ты будешь составлять отряды из украинцев для завоевания Бразилии. Ты будешь учить татар немецкому языку и немецкому кнуту».
Доказывать немецкой свинье, что Россия Африка, что народ Пушкина и Толстого не стереть с земли, что дети Октябрьской революции не станут гнуть спину перед погаными пивоварами? Свинья не поймет. Говорят — не мечи перед свиньей бисер. Мы мечем не бисер — гранаты, снаряды, бомбы. Недолго мерзкий Карлушка фон Дрек будет пить шнапс в Орле или в Новгороде. Мы его убьем. Они пишут, что хотят «пустить корни» на нашей земле. Глупые немецкие мечты! Их закопают. Из них вырастет лопух, крапива, чертополох. Они заявляют, что наша страна станет «плавильной печью». Она станет для немцев крематорием. В каждом из нас такая ненависть, что, кажется, с ней не проживешь и дня. Она внутри — как огонь. Она не дает дышать. Она не дает уснуть. Она заряжает винтовки, кидает гранаты, она ведет нас в атаку. Разве мы знали, что можно кого-нибудь так ненавидеть?
Милое, любимое гнездо, родина, моя деревня, мой дом, белая хата или изба с резьбой, или сакля в ауле, вишенье или пламя рябины, или дом в городе — вот то окошко, что светилось медовым светом, за которым ждала дорогая девушка, сады, парки, дворцы, заводы, смуглое золото древней церквушки и баян, и бархат театра, милое, любимое гнездо, тебя хочет разорить немец. Злая кукушка хочет раскидать птенцов. Наше гнездо, наш дом, наших детей? Россия, на тебя замахнулся немец, на века истории, на древности Кремля, на книги, на знамена Поганый Карлушка посягнул на тебя — фриц-колонизатор, немец-вешатель. Они пришли. Надругались. Они распинают Россию и гогочут. Нет, не стерпит этого сердце!
За наше гнездо!
18 сентября 1942 г.
В редакцию «Красной звезды» пришло следующее письмо:
«От Семеновой Елизаветы Ивановны.
Обида от сурового врага.
Когда появился к нам, в Козицыно, враг, у меня, у Семеновой, первую взяли корову. Потом взяли у меня гусей. Гусей я не хотела давать. Дали мне по щеке и затопали на меня: „Уйди!“ Дети увидели, что дали мне по щеке, и закричали: „Уйди! Пускай враг жрет!“ На другой день ко мне пришли брать последнюю овцу. И стала плакать, не давать. А германский солдат затопал ногами и закричал: „Уйди, матка!“ Когда я обернулась назад, он выстрелил. Я от ужаса упала в снег. А последнюю овцу все-таки взяли.