Олег стоит отдельно, взгляд устремлен в небо.
Небесный океан потемнел, из ярко-голубого стал темно-синим. Солнце неотвратимо катится вниз, к земле, скоро покраснеет, зальет виднокрай кровавым светом. Окружающий мир кажется сонным, усталым. Голоса птиц почти не слышны. Деревца горстями сбрасывают листья, усыпая унылую землю медью и золотом.
На рытье могилы определили троих простолюдинов. Куявы усердно орудуют лопатами, пыхтят. Земля поддается охотно, от нее веет сыростью, под ногами работяг громко хлюпает. Яма становится глубже с каждым мгновеньем, в комьях выброшенной копателями почвы копошатся толстые черви.
Рядом чернеет маленькая горка – могила Диры. Совсем скоро эта чернота уйдет – горку укроет белоснежным зимним покрывалом…
Добродей зажмурился. Не от страха – воспоминания стали вдруг очень ясными, будто заново переживает каждый день своей жизни.
Рюриков град и крепкий запах древесины, отец – еще молодой, красивый. Мамка… с нарумяненными щеками, в белом переднике. От нее пахнет щами и хлебом. Братья – неугомонная малышня, не по годам серьезная сестрица.
Утро бунта. Вадим на разгоряченном коне. Запах кожи, пота, железа. После крики и лязг. Кровь, заливающая землю у княжеского двора. И князь Рюрик, за которым мчатся конные, бегут пешие. И снова лязг, кровь…
Ильменские леса, бескрайней озеро, которое не всякая чайка перелететь может.
Руса… удивительный город солеваров. Слишком богатый для того, чтобы быть честным.
Наконец, Киев.
В сердце кольнула грусть, когда вспомнил про унижения отрочества, предательство отца, первый поход в полюдье. И сколь бы ни был велик этот город, в нем была только одна жемчужина, один лучик подлинного света…
Повинуясь странному чувству, Добродей обернулся. К Олегу, поддерживаемый Хорнимиром, спешил жрец Яроок. Впрочем, как спешил? Улитки ходят быстрее. Но Яроок слишком стар и слаб, ему простительно. За ними мрачно вышагивал Розмич.
– Долго еще? – бросил Добродей копателям.
– А ты торопишься? – дерзко бросил один из них. Тут же осекся, поняв, кто спрашивает.
– Тороплюсь.
– Почти готово, – пробормотал копатель.
– Жаль, ветра совсем нет… – отозвался Добря.
Мужик глянул на осужденного испуганно, промолчал.
«Скорей бы…» – подумалось Добре, и, будто отвечая на его мысли, кто-то из дружинников пробасил:
– Готово.
Недолгая тишина закончилась еще одним вопросом:
– А бронь? Снять?
Далекий голос Олега сказал:
– Нет. Он воин. Кладите так.
Яроок увещевал князя.
Добродей еще раз поглядел в их сторону.
– Меч, – молвил Олег отчетливо и громко.
И повернулся спиной к верховному жрецу.