– Отпусти, княже. Не могу больше так…
Олег не ответил. В глазах блеснули тревожные искорки.
– Отпусти! Не про меня такая служба.
Брови князя медленно сползлись к переносице, уголки губ устремились вниз. Голос прозвучал странно:
– Ты один из лучших воев. Тебе доверяю, как самому себе.
– Отпусти.
– Куда подашься, коли так? – хмыкнул князь.
– К родичам в Новгород. Обратно. В пахари.
– Куда-куда? – воскликнул Олег.
– На земле жить. Зерна в борозды кидать, – откликнулся Розмич и добавил чуть слышно: – Зерна все лучше… правильней.
Олег встал. Шагнул навстречу. Без лишних слов обнял, хлопнул по плечу.
За окном послышался легкий шелест дождя, далекий раскат грома сотряс мир. Осень обещает быть долгой, плачущей.
– Да хранят тебя боги, княже, – прошептал Розмич. – Тебя и твою землю.
– Прощевай. Каждому – свое. И в этом есть своя правда… – молвил Олег дружиннику, отступая.
Тот поклонился, но не шибко низко – поясно, и двинулся прочь…
…Олег проводил Розмича горьким взглядом. Когда за воем закрылась дверь, несколько мгновений стоял неподвижно. После тряхнул головой, прогоняя печальные мысли, и осторожно двинулся к внутренней дверце.
Была она крохотной, чтобы пройти, нужно чуть ли не в пояс согнуться. За ней маленькая комнатушка, в которой помещается только кровать и небольшой сундук.
Силкисив всегда спит чутко, но в этот раз шагов мужа не услышала, не проснулась. На щеках легкий румянец, пушистые ресницы изредка вздрагивают. Бок о бок с ней, сжимая в кулачке мамкину косу, сердито посапывает Херрауд, хмурит бровки, дергает носиком, то и дело надувает губки.
Олег невольно залюбовался, замер.
Конечно, негоже позволять сорванцу спать вместе с матерью: слишком взрослый, пора отвыкать от мамкиного тепла и учиться войне. Но пока в Киеве не все спокойно, лучше укрывать обоих – и Силкисив, и сына – понадежнее. Слишком много забот должно однажды лечь на плечи этого малыша. За ним будущее этой земли. Она для Херрауда родная. Своя.
– Рюрикович, – беззвучно произнес Олег. – Ты – Рюрикович! Да и я… раз присягал твоему деду. Жаль, в миру тебе не придется оставить имени Херрауд… А мне оно больше нравится, нежели то, другое, славянское. Потому как ты и Оддисон, глупыш.
Силкисив в память об отце назвала… Но если снова будет мальчик, сам нареку – Асмундом. А другого – Олегом, – на последнем слове не выдержал, усмехнулся.
Глаза Силкисив распахнулись, рот приоткрылся от ужаса. В следующий миг узнала мужа, вздохнула и нахмурилась. Князь не смог сдержать улыбки.
– Светает, – ласково прошептал он.
– Ты не ложился? – так же тихо спросила она.