«Зачем тебе понадобились деньги?» «Уж не думаешь ли ты, что у меня их куры не клюют?» «На что ты потратила те десять фунтов, которые я дал тебе на прошлой неделе?» «Говорят тебе, у меня в карманах пусто!»
«Лавочники — черт с ними, пусть подождут!»
Как часто ей снова и снова приходилось выслушивать в ответ одни и те же отговорки! И хотя в конечном счете он неизменно уступал ее жарким мольбам и снабжал ее определенной суммой денег, Леоне казалось до крайности утомительной обязанностью каждый раз просить и убеждать, изворачиваться и доказывать, что она и миссис Берне старались экономить, насколько это было в их силах, но что им нужно было тем не менее на что-то существовать.
Она никогда не взяла у Хьюго ни единого пенни для себя и во время его отсутствия ухитрялась так распорядиться скромными доходами от имения, что его обитатели могли жить в относительном достатке, питаясь собственными яйцами, кроликами и цыплятами, хотя слуги вынуждены были подолгу ждать своего жалованья.
Выйдя в коридор из спальни Хьюго, она заметила Розу со щеткой в руках. Ее домашний чепец сбился набок, на щеке виднелось пятнышко грязи. «Со стороны виду нее и в самом деле довольно глуповатый», — подумала Леона про себя. Но она очень тепло относилась к Розе, ни одна другая девушка в деревне не согласилась бы выполнять такую тяжелую работу за столь мизерную плату.
— О, Роза! — окликнула она ее. — Не могла бы ты отнести эти деньги миссис Берне? Скажи ей, что это для мясника.
Роза подошла к ней и присела в неуклюжем реверансе.
— Боже мой, мисс, я же отродясь не держала в руках золотой гинеи, — произнесла она, хихикая.
— Это для миссис Берне, — повторила Леона. — Передай их ей, да поживее.
Роза прикрыла монеты ладонью, как будто боялась, что они ускользнут прямо у нее из-под носа.
— Я отнесу их ей, мисс, вот вам крест! — сказала она и заспешила по коридору, тяжело ступая грубыми башмаками по деревянным половицам.
Леона вздохнула и, отвернувшись, направилась к себе в комнату. Безусловно, они бы с радостью наняли более опытную служанку, если бы имели такую возможность. Она недоумевала, какое мнение должно было сложиться у лорда Чарда о Розе и ее матери, миссис Милдью, едва справлявшейся со своей работой из-за почтенного возраста и к тому же имевшей склонность то и дело останавливаться посплетничать. Весьма вероятно, их образ жизни вызывал у него смех, а неотесанные деревенские слуги с их неуклюжими ужимками — просто презрение.
Она уже несколько раз замечала самодовольную глупую улыбку на физиономии Николаса Уэстона, когда старый Брэмуэлл допускал ошибку в сервировке стола или бесцеремонно вступал в разговор, как он привык делать с тех пор, когда Хьюго был еще ребенком.