— Пейте кофе,— сказала я.
— Уснул, извините. На вокзале пришлось спать, а там сон, сами понимаете, какой.
Он взял чашку обеими руками, выпил залпом. Вытер губы ладонью.
— Налить вам еще?
— Нет, спасибо большое.
— Как вы узнали, что я в больнице?
— Сказали тут…— уклонился он.
— Поди, Саввушкин?
Он усмехнулся.
— Саввушкин меня пуще чумного боится. Сам висит на ниточке. Да и другие тоже… А я хожу по городу, не прячусь. Будь что будет. В кустах отлеживаться не хочу… И вот странно мне, Евгения Сергеевна, что я на вас не в обиде. Вроде бы ненавидеть должен лютой ненавистью. Всю жизнь мою разрушили. Оставили одну тревогу.
— Избавьтесь от нее.
— Каким же путем?… Самому в милицию прийти — это не по мне. Пусть ищут, пусть берут, такая у них служба, за это им зарплата идет. Когда меня с поезда сняли, я подумал: ладно, все! Смирился. И вдруг судьба подбрасывает шанс. Подумать, шофера и конвойного оглушило, а мне хоть бы что. Вот — повезло.
— И с деньгами повезло.
— Да, хорошо, что напомнили.
Он достал из кармана толстую пачку денег, отсчитал несколько десятирублевок, положил на стол.
— Что это?— не сразу сообразила я.
— А это я у конвоира позаимствовал, попутно. Надо же было как-то домой добираться, вот и взял, заимообразно. Когда вы полковнику Приходько обо мне рассказывать будете — деньги передайте. Пусть их конвоиру вернут.
— В благородство играете?
— Ах, Евгения Сергеевна… Ну, а если и играю, то чуть-чуть всего. Порядочным, конечно, через это я для вас не стану, но и простым карманником выглядеть тоже не хочу. Конвоир — работяга простой. У него, поди, семья, каждая копейка на счету. А у меня пока деньги есть… Деньги… ох уж эти деньги! Поздновато я им цену определил. Поверьте, если бы мог все государству вернуть…
— Всего не вернете.
— Верно, не верну. Потратился.
— Я говорю не про деньги.
Я хотела возобновить разговор о Бессоновой; даже если поверить Башкову, что он в ее смерти не виноват,— здесь я, честно говоря, все еще сомневалась,— то в том, что она, совсем еще молодая девчонка, стала воровкой, есть и его доля вины. Я бы завела беседу об этом, но тут не ко времени звякнул телефонный звонок.
Башков напряженно выпрямился, вопросительно и тревожно взглянул на меня.
— Это телефон,— сказала я.— Чего вы забеспокоились, вы же у меня в гостях. Извините, я подойду. Некому вроде бы, двенадцатый час уже.
Я вышла в прихожую, оставив дверь открытой. Так и есть, кто-то звонил в гостиницу, а попал ко мне.
Я вернулась к своему гостю; он уже поднялся со стула.
— Пойду, Евгения Сергеевна. Засиделся.
Он поглядел на пистолет.