Несмотря на многочисленные оговорки, каждый заявлял, что должно предоставить мальчику возможность стать рисовальщиком — разумеется, при условии, что Жар будет строго соблюдать правила, действующие в братстве, и повиноваться всем требованиям, сопряженным с ученичеством.
А Неби, в сущности, лишился права на высказывание. Во всяком случае, ему пока приходилось выслушивать других. Но слушал он очень внимательно.
— Настоящее собрание высказало свои соображения со всей подобающей ему мудростью, — сказал наконец и он, подводя итоги, — и каждый из судей открывал сердце свое, не поддаваясь ни чувствам, ни мимолетному настроению. Не по душе мне нрав Жара, и я не думаю, что способен он осознать важность нашего труда, но нам надлежит внять его зову.
Начальник Собек опорожнил, одну за другой, три большие чаши парного молока, запивая с десяток проглоченных тепловатых лепешек. Ночь прошла в блужданиях по высотам, окаймляющим Долину царей, и этот инспекционный обход отнял у богатыря последние, кажется, силы, однако отдыхать пока было нельзя — надо еще принять рапорты от подчиненных.
Вот и они. Вытягиваясь друг за другом по струнке и поедая начальство глазами, каждый заверял, что ничего подозрительного за время дежурства не объявлялось. И все же беспокойство не проходило. Чутье подводило его редко, и потому, выждав еще несколько дней, он объявил тревогу. Вот так ответственный за безопасность Места Истины и умножает число обходов, рискуя вызвать неудовольствие у своих людей… Кому по душе изматывающие круги по каменистой пустыне?
Непреходящее беспокойство заставило его почти забыть об очень важном событии, которым жило селение: посвящение новичка в члены братства — куда уж важнее! И с чего бы это приемному суду открывать ворота перед этим Жаром, который — неужели не ясно? — станет сеять смуту? Такая силушка и такая разрушительная мощь, как у этого молодца, делают его непригодным к любому пристойному занятию — ему одна дорога: в разбойники. Или в стражи, или… есть, конечно, еще и другие ведомства. Так что надолго он в деревне не задержится. Необузданный нрав даст о себе знать, не станет он подчиняться своим руководителям, и тем придется низвести его в помощники, а то и вовсе прогнать с глаз долой. Жару станет совсем скверно, и он не преминет показать свои худшие стороны, и не останется ему никакой иной участи, кроме как погибнуть в случайной и жестокой потасовке. Или сгинуть в узилище.
В комнату, где Собек уже расстилал циновку, чтобы подремать часок-другой, вломился страж, заставивший забыть о заслуженном отдыхе.