По завершении изнурительного дня старший предводитель Мехи овладел Серкетой. По обыкновению, любовь в его исполнении вышла очень грубой, однако же исполнил он задачу свою со всем присущим ему блеском. Впредь непозволительно было ей соваться поперек батьки, то есть поперек супруга конечно, но надлежало ей оставаться на том единственном месте, которое только и может занимать женщина, а именно — быть верной и послушной служанкой. Со дней ранней юности Мехи испытывал глубокое презрение к самкам, и уж не Серкете изменить его убеждения. Как и все прочие бабы, она, конечно же, мечтала о господине, о повелителе, власть которого над нею неоспорима и беспредельна. И ей, что ни говори, повезло: такого владыку она обрела.
После того как Нефер Молчун был схвачен, Мехи успел выйти на связь с десятками разных людей, применяя метод, в действенности которого он не единожды убеждался: он распускал ложные слухи. Недоброжелатели подхватывают молву, упиваются ею и разносят ее со скоростью ветра, слабоумные повторяют все, что услышат, не утруждая себя пониманием, но счастливее всех болтуны — те всегда рады блеснуть в разговоре невесть откуда взявшейся новостью да еще заверить, что, кроме них, подобными сведениями никто не располагает.
Эти его вольные и невольные приспешники, передававшие неслыханные известия из уст в уста, складывались в цепь или сеть из множества звеньев и помогали ему делать с мнениями и убеждениями других людей то, что ему заблагорассудится, превращая обмолвку или говорок в бесспорную действительность. Общество уже видело в Нефере Молчуне страшного злодея, а Место Истины представлялось логовом разбойников, скрываемых завесой немыслимых привилегий.
И только один Рамсес Великий мог бы единым словом своим обратить вспять мутный поток лжи и домыслов. Но и фараон не выше Маат, и нет у него права вмешиваться в судебное разбирательство. Обвиненного должно судить. А Нефер обвинен.
Связи между Местом Истины и визирем были тесными, однако председательствовал на предварительном слушании, на котором выдвигалось обвинение, не этот верховный сановник, а старейшина суда. Председатель в самом деле был стариком, и он подчеркнуто соблюдал все положенные правила. Мехи даже на взятки тратиться незачем: улики настолько тяжки, что председательствующий непременно поставит Нефера перед присяжными.
Тогда-то и понадобится вмешательство Мехи, не открытое, понятно, а, так сказать, подспудное. Первым делом надо будет ввести в число присяжных управителя западного берега Абри — уж он то знает, какую напраслину надо навесить на братство, чтобы вымазать его в такой грязи, что народу эти мастеровые станут отвратительны. А еще стоило бы позаботиться о большинстве в составе присяжных, чтобы уж наверняка этого Нефера приговорили к смерти: надо выставить обвиняемого хладнокровным душегубом, воистину диким зверем; а коль скоро воспитан он был мастеровыми, то и те, приходится думать, не менее злобны и коварны, чем подсудимый.