— Так ты же не был гипсовальщиком!
— Как это не был? А как делать рисунок без хорошей основы? Надо знать, как сделать подложку — из гипса или штукатурки. И как нанести ее на стену. Это — первейшая из тайн.
— А меня научишь? — спросил совсем уж запечалившийся Панеб.
Паи Доброхлеб поглядел на свой замотанный в тряпку кулак.
— Совсем уж быстро выздороветь, наверное, не получится… Можно попробовать.
Забеременев во второй раз, Серкета с тревогой дожидалась, что покажет осмотр. Когда в первый раз она разродилась девочкой, ее муж невероятно рассвирепел и отказался глядеть на младенца, так что расти малышке на руках у нянюшек, а отца своего она и видеть не будет.
Никогда. Первородство признавалось только за новорожденным мужского пола: полноправный наследник должен быть мальчиком.
Обладая превосходным кровообращением и хорошими легкими, Серкета ни минуты не сомневалась в том, что беременность пройдет без осложнений и роды будут удачными и нетрудными. Однако если что и было важно, так это пол младенца. Вот уже две недели она ежедневно мочилась на два мешка: в одном были зерна пшеницы, финики и песок, в другом — песок, финики и ячмень. Если первой прорастет пшеница, значит, Серкета родит девочку; если же сначала зазеленеет ячмень, у нее будет мальчик.
— Что ж, у меня нет никаких сомнений относительно пола будущего ребенка, — объявил ей целитель женских недугов.
— Выглядите вы великолепно, мой дорогой Мехи! — восклицал фиванский градоправитель. — Воины клянутся только вашим именем и лишь вам готовы присягать. А большие учения под вашим командованием произвели весьма благоприятное впечатление на народ. Он чувствует себя защищенным и укрытым от любой опасности.
— В том заслуга военачальников и низших чинов, поддерживающих образцовую дисциплину.
— Однако же приказы отдаете вы!
— И руководствуюсь при этом вашими советами, — ответил любезностью на любезность Мехи.
Градоправитель оценил это.
— Оправились ли вы после смерти вашего тестя?
— Не знаю, настанет ли тот день, когда я смогу это сделать. Он был человеком с такими обширными познаниями и таким богатым опытом, что его уход стал для меня огромной, ничем невосполнимой утратой. Мы с женой поминаем его ежевечерне и, несомненно, никогда не примиримся с его уходом.
— Как я вас понимаю… Но нет лучше лекарства от великой боли, чем упорный труд. Вы — человек сведущий, сознательный и щепетильный, это сочетание качеств позволяет видеть в вас превосходного главного казначея Фив.
Мехи изобразил на своем лице крайнее удивление.
— Это — должность великой важности! Не думаю, что…