— Ой как хорошо, — обрадовался прачечник. — Знали бы вы, до чего тягостно мое ремесло… А хуже всего те потеки, что остаются на женском белье после месячных. И такие эти женщины придирчивые! Если белье не сверкает белизной, не берут: мол, стирай по новой. Они сами, наверное, никогда это свое тряпье не стирали. А ваш порошок сильно выручает — досужее время появилось. И в кои-то веки могу огородом заняться.
— Это наша маленькая тайна…
— И главное, чтоб начальство мое не прознало! Пусть думают, что я все по старинке делаю, как и все товарищи мои. Просто я — лучший.
— Разумеется, но мне понадобятся кое-какие услуги. По мелочи.
— А что надо-то? — заволновался прачечник. — Я человек бедный.
— Мне хотелось бы кое-что выяснить.
Прачечник потупил глаза.
— Это смотря что… Я же так, мелкая сошка, ничего толком не знаю…
— А в селение ходишь?
— Я же права не имею.
— А другие помощники?
— Тоже. Охрану не уломать. С тех пор как начальник Собек стал еще бдительнее и новые меры принял, ни один человек снаружи не осмелится и подумать про селение, не то что заикнуться об этом. Да и народ тамошний… они же все друг друга знают. Чужак на виду, его в миг засекут, выгонят да еще и в темницу кинут.
— А разве любопытство не пересиливает?
— Куда там! Каждый за свое держится. Мы, помощники, на свое житье не жалуемся.
— Но ты ведь примерно знаешь, сколько белья сдают в стирку тебе и товарищам твоим, так? Значит, можешь прикинуть, сколько народу в селении живет и сколько примерно из них мужчин, а сколько женщин.
Прачечник пристально поглядел на Дактаира.
— Это, конечно, можно… Только нам советуют держать язык за зубами.
— И чего бы ты хотел?
— Три мешка вашего порошка. Даром.
— Дороговато.
— Ну так и сведения, которые вам нужны, тайные очень… Я и так боюсь — очень опасно. Узнает кто, что я тут вам наговорил, меня с работы погонят. Так что всего — четыре мешка.
— На этом и порешим.
— Так говорите, чего вы хотите. И сколько заплатите.
Торг вышел, как у заправских купцов.
— Так вот, по-моему, мастеровых — с три десятка, и раз есть кое-какие холостяки, то женщин там двадцать, может, двадцать пять.
— А дети? Их больше?
— Считаем по два ребенка на пару. Есть, правда, жрицы Хатхор, они детей не хотят. Всего, значит, получается…
«Такая крошечная община, — думал Дактаир. — Раздавить ее не так уж трудно».
Наконец все фасады в селении обновлены и сверкают первозданной белизной в лучах солнца. Панеб Жар испытывал гордость: он мастерски овладел навыками работы с гипсом, хотя занятие это и наводило на него тоску. Махать руками туда и сюда — хорошего мало, ни душе, ни сердцу никакой радости. И к тому же ремесло это больше ничего нового открыть ему не могло.