Вечерело. Тени становились всё длиннее, а воздух - прохладнее.
Анабель огляделась в поисках извозчика и недовольно нахмурилась: ни одного. Но не пешком же идти! Ходить пешком госпожа Меда отвыкла и привыкать снова не собиралась.
Мысленно сочиняя жалобу на гильдию извозчиков, Анабель двинулась вниз по улице, к площади, где наверняка найдёт какой-то экипаж. Но счастливая звезда улыбнулась ей раньше. Возле госпожи Меда притормозила повозка, и знакомый голос окликнул:
- Неужели это вы? Одна, без сопровождающего? Бесчеловечно заставлять вас таскать такие тяжести! Я с удовольствием подвезу вас.
- Окажите любезность, господин Хаатер, - кокетливо улыбнулась Анабель и с готовностью отдала секретарю Третьего префекта свои свёртки.
- Представляете, ни одного извозчика! - пожаловалась она, забираясь в экипаж. - На улицу Певчих птиц, пожалуйста. Дом двадцать один.
Повозка тронулась; копыта лошадей отбивали весёлую дробь по мостовой.
Хаатер обсуждал с Анабель последние светские новости, интересовался, ездила ли она уже на море и, если нет, то когда собирается. Госпожа Меда охотно отвечала. Ей нравился этот человек: воспитанный, образованный и немного стеснительный, как все провинциальные дворяне, недавно оказавшиеся в высшем обществе. Да и граф Алешанский отзывался о нём исключительно положительно.
Наконец экипаж остановился у дома Анабель. Поблагодарив за помощь и приняв, как должное, что Хаатер расплатится за неё, госпожа Меда скользнула на крыльцо и скрылась за дверью.
Она благополучно разобрала покупки, поужинала и начала готовиться ко сну, когда Анабель почудилось, будто за ней кто-то следит. Отложив гребень, госпожа Меда оглянулась и, убедившись в абсурдности своих фантазий, продолжила ежевечерний ритуал.
Ночь выдалась душной, и Анабель сразу, как вошла в спальню, отворила окно. Мурлыкая, госпожа Меда сидела на краю кровати под балдахином - воплощения представления об истинном ложе для богатой девушки - и наносила крем на ноги, когда внезапно, резким толчком, её опрокинули на спину, зажав рот рукой.
- Значит, здесь ты предавалась разврату с Алешанским, шлюха? - Кинжал упёрся в грудь Анабель, заставив затаить дыхание. Остриё легко проткнуло тонкую ткань ночной рубашки, царапнув кожу. - Разрушала благословлённый Соратой союз, раздвигала ноги за деньги, потаскуха? Живёшь на деньги, за которые продала честь и душу. Ты хуже половой тряпки, хуже тёмного мага, потому как тварь, порочащая род людской. Ничего, шлюха, сегодня ты заплатишь за свои грехи. Порок надлежит искоренять с корнем.