Как-то неожиданно пришло понимание, что потерять их – значит потеряться самому, так хотела Тьма. Я ощущал это по ее Силе, привлекающей меня к себе мягкой, но властной рукой.
– Громче! – крикнул я. – Я не слышу вас! Хранители!
Не знаю, достиг их мой вопль отчаяния или нет, но знакомые голоса вдруг прорвались сквозь плотный туман. Я судорожно сглотнул, видя, как завеса начинает стремительно редеть, а влияние чужой Силы ослабевает. Комната раздвинулась, очистившись от темных клубов, чернота быстро отползала, выпуская мои ноги из своих цепких объятий. Привратники замолчали, и я резво рванул из круга, по пути едва не опрокинув их главного.
– Что, маг, перепугался? – спросил тот с кривоватой усмешкой на бледном лице.
– А то, – тяжело дыша, ответил я. – Можно подумать, вам страшно не было.
– Было, – не стал выкручиваться привратник. – Мы раньше об этом обряде только читали, а с тобой он еще и как-то странно изменился. Видимо, из-за того, что ты все таки не из наших.
– Вы меня чуть не убили, – обвиняюще заявил я. – Я почувствовал это.
– Мы тоже, знаешь ли. А ты молодец. Если б не закричал, потеряли бы тебя и еще неизвестно, смогли бы вызволить обратно или нет.
– Так вы меня услышали? – обрадовался я.
– Еще бы! Так орать…
Я покраснел, но оправдываться не стал. Ужас и в самом деле обуял меня до жути.
– Ну-ка, попробуй что-нибудь сделать, – вдруг азартно предложил мне младший из хранителей, редко подававший голос. – Больно хочется увидеть тебя в действии.
– А это идея, – одобрили Нарви братья и выжидательно уставились на меня.
Я пожал плечами и прищурился на вход в комнату, решив не прибегать ни к чему экстраординарному. Сойдет совсем простенькое – старая добрая огневая паутина…
Красные нити полыхнули жаром перед моим ошалевшим взором. Привратники шустро отпрыгнули, хотя могли не торопиться. Последовавшей воздушной волной их все равно отшвырнуло к противоположной стене, едва не размазав об камни. Не только вход в комнату, но и примыкавшая к нему стена почернела и покрылась крупными трещинами. Толстенные багровые нити протянулись от потолка до пола, заняв ровно половину зала, и теперь зловеще покачивались, так и норовя дотянуться до затаивших дыхание привратников. Меня сеть, к большому облегчению, не трогала, хотя и почти касалась кончика носа. Я сначала обомлел, а глядя на посеревших хранителей, еще и побелел. С большим опозданием до меня дошло, что своим простеньким заклинанием я едва их не пришиб.
Мне вдруг страшно захотелось что-то сказать, извиниться, но челюсть все никак не отдиралась от пола, а потому водворить ее на соответствующее место не представлялось возможным. В голове царила полная и, главное, гулкая пустота. Я чуть шевельнул рукой, не сразу вспомнив, как убирается паутина. Заикаясь, кое-как выговорил положенные слова – и нити с поражающей воображение легкостью скатались в тугой, тут же исчезнувший, клубок. Сзади послышался дружный глубокий выдох и привратники кое-как отлепились от стены.