– Ну, если хочешь, давай обойдем здание театра, может, где и пролезем? Только если ты пообещаешь мне вести себя сдержанно.
– Конечно, я обещаю! – обрадовалась Таня.
Две женщины, озираясь, стараясь, чтобы их никто не заметил, потихоньку двинулись вдоль стены. Заглядывали в каждое окошечко и даже пробовали их открыть, но те все оказались закрытыми наглухо. Таня начала нервничать, поглядывая на часы.
– Спектакль уже идет, то есть начался…
– Кстати, мы можем попробовать пройти через вон ту пристройку, – предложила Груня. – Я видела там дверь, ведущую куда-то, когда спасала Дебрена.
Татьяна тут же направилась туда, благо уже было видно, что дверь в сарай не заперта. Там они открыли ту створку, о которой говорила Аграфена, и по ступенькам спустились в подвал, похожий на своеобразный подземный ход. Здесь было темно, сыро и холодно. Кисть маляра и шпатель штукатура очень давно не касались этих стен.
– Надеюсь, выйдем прямо в здание театра, – вслух подумала Груша, оборачиваясь на свою спутницу.
– Вроде в нужном направлении идем. Вот, я уже слышу звуки музыки… Это же из нашего спектакля! – Татьяна подняла лицо кверху. – Точно, мы уже под театром, причем близко к сцене… Сволочи, все-таки играют наш спектакль!
– Таня, ты обещала! – прошептала Аграфена.
– Я держу себя в руках, как могу. Нам бы с тобой на сцену не выйти прямо вот так вот… Хотя, зрителей рассмешим, им понравится, и опять-таки спектакль сорвем, а может, наоборот, спасем. Все же только и ждут чего-нибудь этакого! – Таня хохотнула.
– Мы только посмотрим спектакль, – повторила Груня совершенно серьезно.
– А что там была за старуха, с которой ты разговаривала? – спросила актриса.
– Ты ее знаешь?
– Я? Откуда? А почему ты спрашиваешь? – удивилась Ветрова.
– Она из Москвы, наша землячка. Здесь с мужем много лет жила, лавку антикварную держит, – пояснила Аграфена.
– И сама уже антиквариат! – засмеялась Татьяна.
– Старушка говорила, что была вхожа во многие театральные и художественные круги Москвы.
– А кто же она такая? – заинтересовалась Таня.
– Говорит, что художница.
– А как ее фамилия?
– Не знаю, я фамилию не спрашивала. Зовут ее Серафима Дмитриевна.
– Стой! – вдруг остановилась Татьяна как вкопанная, забыв даже про спектакль.
– Что? Лбом стукнулась? – обернулась к ней Груша.
– Серафима Дмитриевна, Серафима… Сима… Слушай, а я слышала про такую художницу. Вроде Серафима Шубина… Точно, Шубина. Очень состоятельная дамочка была, сверкала брильянтами и голливудскими зубами уже тогда, когда я молодая совсем была. Она даже не смотрела в нашу сторону, мол, «сопливые девчонки».