Но в его взгляде, кроме ужаса, никакого особого сочувствия не наблюдалось. Груня прямо кожей чувствовала, как у него в голове тикают мысли, что ему теперь делать, раз главная героиня имеет теперь такое лицо. Ведь она именно им и работала за отсутствием особого таланта, а теперь и последнего лишилась… то есть лица.
Обрадовавшись, что режиссер заглотил наживку, Аграфена продолжила наступление:
– Таня была в больнице. У нее так называемый остановившийся инсульт, хуже ей не будет. Но актрисе нужен отдых и покой. Туда мы и летим!
– А четыре спектакля? – пискнул режиссер.
– Это не нагрузка для меня. Ты же знаешь, я живу на сцене, – прошамкала Татьяна.
– А как ты играть-то будешь? Ты сможешь? Это же катастрофа! – Наконец-то дошло до Эдуарда Эриковича, и все его мысли вылились наружу.
– Я шмогу, – шепеляво ответила Ветрова.
– Таня!!!
– Я сумею…
– Ты себя в зеркало-то видела?! Извини, конечно…
– Да чего уж, добивай меня, скажи, на кого я стала похожа! – пошла в атаку актриса. – Это все из-за твоих пьянок! Я на тебя в суд подам, ты мне еще и денег заплатишь, потому что я пострадала на производстве…
– Прекратите ссориться! – оборвала их Аграфена. – Главное, что состояние Тани обратимо.
– Обратимо? Значит, это пройдет? Слава богу! Когда долетим, ей уже будет лучше? – с надеждой спросил Эдуард.
– Пристегните ремни, наш самолет… – раздался голос стюардессы.
Аграфена приложила палец к губам, и на время все умолкли. Самолет взлетел.
Татьяна, сидевшая рядом с художницей, взяла ее за руку.
– Груня, посмотри, у меня с лицом не лучше? Все-таки поменялось давление и притяжение… Может, что расправилось?
– Нет, не знаю. Таня, да что ты глупости говоришь? Даже если бы и стало лучше, тебе что, полгода в самолете летать? Стюардессой устроиться?
– Не возьмут по возрасту, – хмуро ответила Ветрова, отворачиваясь к иллюминатору.
Аграфена наткнулась на полный мольбы взгляд Эдуарда Эриковича.
– Правда пройдет? – прошептал он, не в силах прийти в себя.
– Инсульт лечится полгода, – строго ответила Аграфена.
– Полгода! – ахнул режиссер и закрыл голову руками, словно прячась от ужасного известия.
– Видишь, как я плохо выгляжу, – повернулась к ней Татьяна, – он на полгода не согласен. Меня уберут с главных ролей!
– Тише ты, переживает он, – шикнула на актрису Груня. – Короче, придерживаемся версии инсульта. Никуда он тебя не сместит. Порядочный мужчина не тронет женщину, с которой был когда-то близок. Даже если любовь их в прошлом.
– Много ты знаешь, – вздохнула Татьяна. – Порядочный мужчина – одно, а бабник… – Ветрова махнула рукой, словно ставя на Колобова клеймо непорядочности на всю оставшуюся жизнь.