– Спасибо тебе, Милош! Присядь с нами, а? – пригласил друга Вилли.
– Нет, увы, меня ждут на кухне. Много посетителей. Да и мои подручные много чего без моего присмотра не делают. Но я обязательно навещу тебя дома, – попрощался Милош. И удалился с многообещающими словами: – С меня еще десерт!
– Мы тут едим… А мои коллеги? – вспомнила о театральной труппе Груня и чуть не подавилась.
– Повода для беспокойства нет, я отдал распоряжение, что все твои спутники могут кушать в ресторане моего отеля сколько хотят и когда хотят. А тебя привел сюда, чтобы хоть немного побыть с тобой наедине. Я ведь тоже не знаю ничего о тебе. Расскажи.
И тут Аграфена поняла, что абсолютно не горит желанием рассказывать что-либо о себе, настолько в ее душе все было закрыто. Она взяла фужер и сделала глоток.
– Вот ничего не понимаю в вине, но чувствую, что это – очень хорошее. А про меня… Я художник, не очень удачливый. Говорят, что есть талант к оформлению сцены, но пробиться в мастера не удалось – не было связей, ни с кем спать не захотела, да и меня особо никто не домогался. Наверное, везения не хватило.
Груня запнулась, словно наткнулась на барьер.
– Если не можешь, не говори, – коснулся ее руки Вилли.
– Нет, я скажу. Причем впервые. А ты просто помолчи, не комментируй. У меня был ребенок, дочка, она погибла. Осталась внучка, я ее удочерила, так и живем. Я ее безумно люблю. А замужем я никогда не была. И мужчины рядом не было. Так вот сложилось. Говорить мне об этом тяжело, и очень больно, когда кто-то лезет в душу.
Воцарилось молчание. По глазам Вилли она поняла, что тот ошарашен и воспринял ее слова близко к сердцу, как человек творческий и, соответственно, эмоциональный.
– А я ведь не хотела сюда лететь, – задумчиво продолжила Груня, хрустя мясом королевской креветки. – Режиссер уговорил, мол, я должна написать портреты стариков, его друг Марк очень просил. Бред какой-то. Оказывается, все неправда. Только зачем твой бывший отчим лгал?
– Я думаю, что настал момент. – Вилли с серьезным видом наполнил бокалы вином потрясающего, как бы играющего цвета.
– Момент для чего? – слегка испугалась Аграфена.
– Я даже не знаю, как ты отреагируешь. И можно ли к этому подготовить. Или лучше вот так сразу сказать, и все? – снова выдал загадочные фразы Вилли.
– Ты пугаешь меня. Говори уже быстрее, если начал, – занервничала Груня.
– Видишь ли, Марк не просто так вышел на ваш театр, вовсе не по старой дружбе. У него был умысел. И тебя вытащил именно с умыслом. Незадолго до смерти Марк признался мне, что прожил жизнь как перекати-поле и что на нем много греха, вот и пришла расплата. Но ничего изменить уже, к сожалению, нельзя, но хоть одно хотелось бы исправить. В общем, ты – дочь Марка. Он это знал, однако не принимал участия в твоем воспитании.