Обычно когда говорят о могуществе, показывают пальцем на карту. Мы теперь хорошо знаем, как географический фактор некоторыми политиками довольно грубо используется для усиления собственного престижа. Возьмем хотя бы Египет. Реально мы владеем — или нам кажется, что владеем, — полоской плодородной земли, по обеим сторонам которой раскинулась на сотни миль пустыня, — на карте вся территория окрашена в один и тот же цвет. Или, например, Южная Африка окрашена в тот же цвет, что и английские графства, хотя в настоящее время вряд ли можно говорить о колонии, как это было тридцать лет назад.
Но вернемся в 1624 год, когда Ришелье взял власть в свои руки. Посмотрев на карту, мы видим, что большие территории в Центральной и Южной Америке окрашены в тот же цвет, что и Пиренейский полуостров — Португалия была недавно присоединена к Испании, — что в тот же цвет окрашены некоторые территории в Азии и острова в Тихом океане.
В тот же цвет окрашены южная Италия, Сицилия, Сардиния, на севере Италии герцогство Миланское, южные провинции Нидерландов — заметим, отделившиеся от Испании северные провинции не признаны и возможно их обратное присоединение, — затем идут Люксембург и Франш-Конте (теперешние восточные департаменты Франции и такие города, как Гре, Доль, Безансон), не считая Генуи, важного порта, находившегося под протекторатом Испании, через который герцогство Миланское имело выход к морю.
Рассмотрим теперь финансовое положение страны и как оно повлияло на престиж королевской власти.
Хорошо известно, что финансы Испании были в расстроенном состоянии. Корона вечно была в долгу, причем часто отказывалась платить свои долги. Такое положение происходило из-за того, что расходы превышали доходы, и королевская власть была неспособна прибегнуть к тем деспотическим мерам, к каким прибегают современные государства. Приток золота и серебра из американских рудников не ослабевал, но ценность денег падала, не обеспеченная нищенской экономикой страны. И однако же разве не величественно зрелище караванов судов, пересекающих Атлантику, в трюмах которых находятся золотые и серебряные слитки? Разве это не свидетельствовало о могуществе Испании и не заставляло ее соседей бояться ее?
Еще больше соседи Испании боялись ее войска, особенно испанской пехоты. Испанский солдат был отлично подготовлен — военные традиции в Испании насчитывали века — и считался лучшим в мире, правда лишь до окончания Тридцатилетней войны.
Испанский военный флот в течение двух веков оставался одним из сильнейших, хотя торговый флот не смог удовлетворить запросы торговли. Лишь на исходе третьего столетия, после Трафальгара (1805), испанский военный флот потерял всякое значение.