Когда Дринкуотер доставал людей из воды, он сдвинул свою саблю за спину, и теперь не имел времени выхватить его, чтобы отразить выпад нацеленной на него абордажной пики. Он отшатнулся и упал на спину к ногам Трегембо. Тот вытащил румпель из головки баллера руля и стал действовать этим импровизированным орудием, нанеся им скользящий удар по руке нападавшего.
Французский моряк закричал от боли и выпустил пику из размозженной руки. Дринкуотер откатился в сторону и поднялся на ноги, с трудом удерживая равновесие на сильно раскачивающемся под прыжками атакующих французов баркасе. Он обнажил саблю. Скрежет клинка о позолоченный медный обод ножен наполнил его свирепой решимостью. Он всадил лезвие в бок одного из французов, провернул и выдернул, оставив несчастного корчиться в агонии.
Когда тот упал, вспышка пистолетного выстрела на мгновение ослепила Дринкуотера.
— Осторожнее, сэр, там юный джентльмен, — крикнул Трегембо, когда Дринкуотер запнулся о маленькое, неподвижное тело Фицуильяма, наполовину высовывавшееся из-под кормовой банкетки.
— Héla! [5*]
Дринкуотер быстро осмотрелся, его зрение восстановилось. На более высоком планшире плоскодонки балансировал французский офицер.
Даже в темноте его поза выражала победный триумф. С холодной яростью Дринкуотер первым нанес удар по клинку француза. Столкновение клинков подсказало ему, что его оппонент был опытным фехтовальщиком — сабля противника не дрогнула под его ударом. Француз сделал выпад, и Дринкуотер почувствовал, что его правое плечо задето. Он быстро уклонился, приседая, в то время как клинок оппонента рвал ткань его мундира, затем рванулся вверх со всей силой, рассчитывая, что тот не успеет восстановить равновесие. Но француз был слишком ловок для Дринкуотера и быстро отскочил назад.
Шлюпки колыхались на волне и бились друг о друга. Баркас представлял собой бурлящую массу сражающихся людей, пространство было заполнено проклятьями, криками, воплями и стонами. Дринкуотер не имел ни малейшего понятия, какая сторона одерживала верх.
Где Килхэмптон? Где Трегембо? Где же, черт побери, остальные его шлюпки? Какое-то мгновенье Дринкуотер колебался, раздираемый между необходимостью собственного выживания и ответственностью морского офицера, командовавшего отрядом мортирных баркасов. В этот момент он расслабился, потеряв инстинкты бойца — взамен он представлял себе оправдание своих ошибок, последствия опрометчивости Нельсона и неустойчивые взаимоотношения с адмиралом. Ему привиделись собственные успехи и неудачи: бледное лицо раненого Фицпатрика, округлые линии живота беременной жены, и снова — полнейшее безумие этой дурацкой ночной атаки.