— Чтобы попасть в ванную, пройдите через эту дверь, — Энтони показал куда-то в угол комнаты. — Ленч будет, скорее всего, на улице, — он посмотрел на часы, — через полчаса.
— Хорошо. — Джессика повернулась, чтобы посмотреть на него. Он не улыбался. Она чувствовала, что он что-то обдумывает.
— Вы любите уединение, не так ли? — заметил он небрежно, остановившись в дверях и скрестив руки на груди. В его вопросе не было ничего угрожающего, но все же она невольно почувствовала угрозу.
— Не то чтобы очень… нет, не думаю, — ответила она, покачав головой.
— А ведь я о вас совсем ничего не знаю. — Его серые глаза остановились на ней с пристальным вниманием, и опять ее охватило чувство, будто он играет с ней в какие-то непонятные игры. — У вас есть дочь, вы не замужем, работаете в юридической конторе где-то в Лондоне.
— Что же еще вам нужно? — спросила Джессика с нервным смешком.
— Что заставило вас прийти и обратиться ко мне, прежде всего?
— Я думала, вы знаете… Я беспокоилась о Люси. Я думала, ваш сын, возможно, имеет на нее какое-то влияние. — Она взглянула на него устало.
— Почему же вы просто не подождали? Может быть, она успокоилась бы со временем? Большинство родителей считают такие проявления неповиновения естественными для ребенка, который взрослеет.
— Да, я могла бы, — уклончиво ответила Джессика. Почему он задает такие вопросы? С чего вдруг такой интерес? Это беспокоило ее, потому что он показался ей человеком упорным, от которого нельзя было отделаться парой неопределенных ответов.
— И все-таки вы этого не сделали, так ведь?
— Я, честное слово, не совсем понимаю, что вам нужно…
— Думаю, понимаете, — возразил он спокойно. — Вы как раз очень хорошо понимаете, что я от вас хочу услышать. Просто не хотите отвечать на мои вопросы. Почему? Отчего такая скрытность?
— Если бы я знала, что мне придется подвергнуться допросу, я бы не приняла ваше приглашение, — холодно ответила Джессика. — Это очень хорошо с вашей стороны, что вы подумали о нас и пригласили сюда. Я только надеюсь, что это не дает вам права расспрашивать о моей личной жизни.
— А таковая существует? — Он внимательно следил за выражением ее лица. — Или Люси — ваша личная жизнь?
Джессика почувствовала, как жаркая волна прилила к щекам.
— Это не ваше дело! Я ведь вам не задаю вопросов!
— У меня такое чувство, что вы когда-то давно воздвигли вокруг себя стену и скрываетесь за ней.
Гнев и смущение переполняли ее до такой степени, что ее руки начали дрожать, и ей пришлось крепко стиснуть их, чтобы успокоиться.
— Люси для меня очень много значит. Я не могу это отрицать. Одинокие матери очень беспокоятся о своих детях — возможно, потому, что им не на кого опереться, не с кем поделиться своими проблемами.