На следующий день утром явились два пьяных полицая и приказали тотчас же выселяться.
— Нам выселяться некуда, — ответили Тамбовцевы.
Казалось, полицейские только этого и ждали. С криком и руганью, как два пса, спущенных с цепи, набросились они на Тамбовцевых. Мужу в кровь разбили лицо, Евфросинью Ивановну несколько раз ударили кулаком. Тамбовцевы еле вырвались из лап полицаев и убежали. Хорошо, что детей не было дома.
Мы с мамой, онемевшие и пораженные всем происходившим, стояли во дворе.
Полицейские вытаскивали вещи на крыльцо, с ожесточением швыряли их так, что они ломались и разбивались.
Я зашла в комнату, чтобы взять свою косынку; один из полицаев набросился на меня с криком:
— Не хочешь выселяться? Сейчас вышвырнем все твои вещи, вышвырнем!
Когда же я попробовала ему возражать, он заревел:
— Молчать!
И, схватив меня, начал трясти и с размаху бить о стену.
Красная разъяренная рожа мелькала перед моими глазами. Я еле вырвалась, с громким плачем выбежала из дома, помчалась вниз с горы. Слезы глубокой обиды душили меня. Наконец, я успокоилась, вернулась во двор, и мы с мамой молча сели на скамеечке под окнами дома.
Полицейские, застревая в дверях, тащили шкафчик с посудой. Шкафчик словно упирался, цепляясь за косяки и не желая выходить из дому. Наконец, полицаям удалось вытолкнуть его за двери, и бедный шкафчик, звеня посудой, покатился по двору.
Вдруг в окошке над нашими головами появилась красная пьяная рожа с налитыми кровью глазами.
— Вот патроны! — закричал полицай. — Я их на шел на шкафу!
Он протянул руку: на ладони лежало несколько винтовочных патронов.
— А вот акт, — в другой руке он держал лист бумаги, на котором что-то было написано карандашом. — Подпишите акт!
— Ничего мы не подпишем, — спокойно ответила я, — патроны вы могли вынуть из кармана.
— Подпишите! — заревел полицай, как разъяренный бык.
— Нет, не подпишем! — ответила мама.
На мгновение он опешил: как? Эти две заморенные женщины, находящиеся полностью в его руках, смеют ему возражать!
— Нет, подпишите! — и он с яростью стукнул кулаком по подоконнику.
— Нет, не подпишем! — твердо сказали мы.
— Застрелю! Застрелю! И Отвечать не буду. Все равно вы люди пропащие!
И, схватив винтовку, кинулся вон из комнаты. Второй полицейский бросился вслед за ним и нагнал его на крыльце, когда тот уже вскидывал винтовку. Видимо, менее пьяный второй полицейский стал вырывать оружие у своего собрата. В ожесточенной драке оба свалились с ног и покатились по двору. Такие сцены нам раньше приходилось видеть только в кино.
На наше счастье, второй полицейский оказался сильнее и завладел винтовкой. Тяжело дыша, поднялись полицаи с земли, но ссориться больше не стали. При взгляде на нас первый полицай опять разъярился.