Рассказывали, что бойцы и командиры других батарей поступали так же — занимали круговую оборону, дрались до последней пули и последней гранаты, вызывали на себя свой артогонь, пробивались штыками или погибали.
Не получая больше ни снарядов, ни продовольствия, ни воды, части Приморской армии и батальоны морской пехоты медленно отступали, защищая каждый метр севастопольской земли, имея лишь пули да штыки против артиллерии, авиации, танков…
Но немногие километры, отделявшие линию нашей обороны от города, достались гитлеровцам дорогой ценой, заставили многих из них смешать свои кости с полуистлевшими костями англичан, французов и турок, штурмовавших Севастополь в прошлом веке.
С рассветом началась бомбежка батареи. Бомбили до темноты. Слышались глухие удары о землю, с потолка сыпалась краска. Казалось, что находишься в каюте корабля, когда огромная океанская волна обрушивается на палубу и сотрясает судно.
Немцам удалось пробить массив батареи в двух местах. Рассказывали о том, что глыбами обрушившегося бетона завален какой-то отсек, где находились политрук Коротков и другие моряки. Никто не знал, погребены ли они заживо или убиты, сдвинуть тонны бетона и земли было невозможно. Сильно контузило командира батареи капитана Лещенко и помощника комбата старшего лейтенанта Вадима Ротенберга.
Стало известно, что в три часа дня город был полностью занят гитлеровцами и отдельные автоматчики уже проникли на мыс Херсонес. Части морской пехоты и Приморской армии отступили и заняли круговую оборону у 35-й батареи. Дальше было море.
Всех, у кого были автоматы и патроны, послали наверх — обороняться. Бориса решили оставить для взрыва батареи.
В этот день 35-я стреляла учебными болванками по своему городку, занятому немцами. Больше стрелять было нечем.
Явился на батарею начальник водокачки старшина Гайдачук.
— Ночью, — рассказывал он, — немцы заняли лесок за нижней водокачкой. Мы стреляли из окон домов городка. Немцы подтащили огнеметы, подожгли дома.
Небо над нами полыхало, как мартеновская печь, крыши плавились от жара. Мы задыхались в дыму. Городок горит…
Днем Гайдачук побежал полем к батарее. Его преследовали автоматчики, прижали к обрыву, думали взять живым.
— Эх, была не была! — решил Гайдачук и ласточкой метнулся в море. На такой прыжок в мирное время не решился бы даже спортсмен, а Гайдачук и спортсменом-то не был.
Оглушенный старшина выскочил, как пробка, на поверхность и поплыл к батарее. Плыть было тяжело, одежда тянула ко Дну. Но батарея все приближалась. Волна вынесла Гайдачука на берег, к нему подбежали краснофлотцы. Не взяли немцы старшину!..